Доблесть и горе родных и соседей,
Их молодые и светлые лица?
То, что одно из важнейших наследий –
Помнить и бедам не дать повториться?

В центре районном и в маленьких сёлах
Смотрит Солдат с высоты пьедестала,
Чтобы не гасла ни в избах, ни в школах
Память великая родины малой.

                                  ***
Как-то – вдруг! – стал отец мой похож на садового гномика.
На заре – «при дворе», свой саманный редут сторожит.
Просигналит машина, пыля по дороге у домика,
И на миг затухающий взор старика оживит.

Он кивает солидно и руку вздымает, ответствуя
На бог весть от кого, но – ему! – мимолётный привет.
Не однажды вот так же с отцом я здоровался, сетуя,
Что присесть на минуточку рядышком времени нет.

Он остался один в нашей общей семейной обители,
Пережившей сто бед. Молчалив, неторопок, белёс.
А бывало, папаньку родного мы только и видели!
– Как дела? Хорошо? – и летит бригадир в свой колхоз.

У меня выходной, у него – каждый день воскресение.
– Как дела? – Хорошо, – помолчав, отвечает старик.
Машет слабой рукой, и, дождавшийся благословления,
Мчится в жаркую степь за созревшим зерном грузовик.

                  ***
В степи, в компании овечьей,
Как в жутком пекле русской бани,
Согласно доле человечьей,
Мой дед безропотно чабанил.
Смотрел, как чёрная овечка
Луч солнца прятала под шубой.
Нагрелась шерсть, свилась в колечко,
Став к сентябрю густой и грубой.
Любовно бабушка кудели
Руна разобранного спряла,
А к дням, когда пришли метели,
Носочки мама мне связала.
Крутя на плашки с «калачами»
В порядке пимокатных правил,
Отец – солёный пот ручьями! –
Мне чудо-валеночки справил.
Я лихо штурмовал сугробы,
Потом чилигой бил обужу
И куцее пальтишко, чтобы
Прогнать злокозненную стужу.
Не брал меня мороз трескучий,
Не брал, хоть верьте, хоть не верьте.
Грел руки-ноги солнца лучик,
Сплетённый с ниточками шерсти.
Хранили валенки-носочки
Огонь огромной русской печки
И рук, запрятавших в клубочки
Кудряшки солнечной овечки.
Я вырос, лихо всунул ноги
В мейд-ин-заморские ботинки.
Но часто вспоминал в дороге
Из детства тёплые картинки.

       У СТАРОЙ КАРТЫ

Детство, в домике саманном уголок.
Ледовитым океаном – в потолок,
Брат на гвоздь повесил карту.
В тот же миг
Я – за столик, как за парту – ученик!
Сразу вдруг теплее стало мне тогда:
Мир похож на одеяло – вот так да!
По нему легко учиться, например, –
Вот она, Москва, столица Эс-Эс-Эр.
Тут же я, спасибо брату, стал знаком
С итальянским франтоватым сапожком.
Вот Австралии картина – смех до слёз –
Как у куклы Буратино, длинный нос!
Не обхватишь океанов широты.
А на ней цветные страны – лоскуты.
Наш на карте-одеяле – красный цвет.
Ярче вы страну встречали? Я вот нет.
Светом радостным объята, широка.
И, как думалось, ребята, – на века!
Лоскуты теперь другие, там и тут.
Рвутся нити вековые. Карты врут.

                  ***
У меня в «друзьях» полмира.
Все придут – трещи, квартира!
«Друг» всегда мне ставит лайки –
Класс! – где я верхом на байке,
Класс! – где я в крутых очках,
Класс! – где с клюшкой на коньках.
Друг идёт, уткнувшись в гаджет,
На меня не смотрит даже…
Ох уж этот интернет!
Есть «друзья», а дружбы нет.

      МОЯ КАЗАКИАДА

Казаковать пока решил я так:
Без пики, без коня, усов и плётки.
Ненастоящий, в общем, я казак,
Как встреча одноклассников без водки.
Знакомые махнули в казаки.
Махну и я, как все, а чем я хуже?!
Пойду на супостатские полки,
Лишь подпояшу ремешок потуже.
Вы только мне скажите, где враги!
Куда отсель погоним басурманов?
Иль зря до блеска драю сапоги
И про лампас пою под звон стаканов?!
Эй, казаки! Я с вами всей душой –
Идти на вы, не набивать карманы.
Жаль, прок от нас, ребята, небольшой,
Покуда «сёдла» делят атаманы.

ВСЁ, ЧТО РОДИНОЙ ЗОВУТ

В дымке осени печальной
Над жнивьём родной земли
С песней тихою, прощальной
Вдаль поплыли журавли.
В песне, с крыльями большими –
Степь в тюльпанах, в звёздах пруд.
Птицы, птицы! Знаю, с ними –
Всё, что Родиной зовут.

До весны за журавлями
Над селом закрылась дверь.
Крик прощальный над полями
Эхом носится теперь.
Слышу, в общем-то, простое:
По плечу любой маршрут
Тем, которым не пустое
Всё, что Родиной зовут.

Нежность, верность и тревогу
Взяли странники в полёт.
То, что в дальнюю дорогу,
В путь обратный позовёт.
Жаль, письма с другого света
Нам от тех не принесут,
Без кого неполно это –
Всё, что Родиной зовут.