Стихи Риты Одиноковой как бы прорастали сквозь самих себя в течение последних полутора десятка лет. Склонность автора к дневниковым записям изначально сужала событие, которое то или иное стихотворение отражало или, лучше сказать, воплощало. Получалась картинка частной жизни с жестом в сторону общечеловеческого, но чаще просто женского. И вот это последнее с годами удивительным образом вывело её поэзию на какую-то новую линию созерцания и разговора, на какую-то иную высоту, с которой видно многое, понятно то, что доступно не каждому человеку. Послушные слова обрели способность обозначать далёкое и близкое, великое и совсем малое. Такое свойство соединять бытие с привычными предметами быта встречается у выдающихся поэтов как нечто, изначально присущее их таланту. Строки Риты Одиноковой подобное качество «набирали» последовательно, от года к году, от одного этапа её реальной жизни к другому. Ум стал строже, душа сильнее, а зрение научилось легко менять фокус, приближая едва уловимое и помещая крупное в единственно возможную точку в просторной и прозрачной картине мира.

Каждое слово его как звенящая медь,
Каждое слово сбылось или сбудется впредь.

Юрий Кузнецов. Из поэмы «Рай».

Поэзия Юрия Кузнецова распространяет своё влияние на самые разные сферы душевной и интеллектуальной жизни современного русского человека. Оставим в стороне то печальное обстоятельство, что сегодня человек этот в массе своей находится далеко не в лучшей духовной форме, однако всякий, кто обращает взор в поле литературы, уже является потенциальным сторонником или противником особого «кузнецовского» угла творческого зрения, яркой образности поэта и способа изображения им пространства, времени и истории.

Туда, где пахнет яблоком и хлебом,
Туда, где Бог людей своих хранит,
Под русским некончающимся небом,
Где всё и вся – по-русски говорит.

Владимир Шемшученко

Совместить гражданскую тематику с пейзажными и собственно лирическими стихотворениями удаётся далеко не всякому автору. Подобное свойство таланта присуще, как правило, только большим поэтам. Во всех остальных случаях одни творческие приоритеты, теряя выразительность и единственность художественного высказывания, уступают другим – и перед читателем предстаёт по преимуществу либо трибун, либо певец затаённых переживаний.

О ПОЭЗИИ ЮРИЯ КУЗНЕЦОВА

Прошло почти тридцать лет с того времени, когда стихи Юрия Кузнецова представлялись некой инородной частью русской лирики. Причем определение «лирика» подразумевало среди прочих качеств также и задушевность, расположенность автора к читателю, разговор на «всем понятном языке».

О НОВОЙ КНИГЕ ПОЭТА АЛЕКСАНДРА НЕСТРУГИНА

В наши дни статус и понимание поэзии неуловимо изменились. Четверть века тому назад лирическая строка, обладающая прозрачностью и приметами личности автора, считалась неким художественным образцом. Теперь же, когда доктрина самовыражения художника укрепилась и стремится сбросить с уродливого корабля современности память о прошлом, кристальные нравственные понятия, отклики сердца на приметы реальной жизни, такие традиционные примеры поэтической речи настойчиво сдвигаются в область архаики. Рецензии и наставления на продвинутых литературных семинарах прививают новому творческому поколению эгоизм без границ и безо всякого смущения иронично характеризуют высокие ноты в лирическом голосе: зачем вам это нужно?

О КНИГЕ СТИХОВ АНДРЕЯ ШАЦКОВА «ПЕРВОЗИМЬЕ»

Лирика Андрея Шацкова в сознании читателя прочно связана с той литературной территорией, на которой встречаются и взаимодействуют искусство слова, переменчивая планида певца, православные контуры неба и былинная слава Древней Руси. Эти черты в разной степени присутствуют в стихах поэта, но никогда не покидают его строки совсем.

ЮРИЙ КУЗНЕЦОВ И ЕГО ПОЭТИЧЕСКИЕ НАСЛЕДНИКИ

С творческим наследием Юрия Кузнецова неразрывно связано понятие русского мифа. Обозначая в поэзии родовые чувства и интуиции, обращаясь к древним отеческим образам, Кузнецов шаг за шагом соединял кровное и евангельское. Такой художественный опыт можно считать предосудительным, еретическим, однако он вовсе не противоречит библейской заповеди «чти отца своего». Хотя привычно мы относим эти слова к сугубо семейным взаимоотношениям. Кузнецов же старался раскрыть в первую очередь их метафизическое содержание, а исторический контекст в его художественных построениях уходил на второй план.

О ТВОРЧЕСТВЕ СЕРГЕЯ ДОНБАЯ

У Сергея Донбая очень странный поэтический голос. Можно найти сюжеты у разных авторов, в самом общем виде похожие на его истории, но всякий раз, когда обнаруживаешь близость деталей, понимаешь, что стихи Донбая – феномен, рождённый временем, социальной средой, человеческой повадкой автора и только в последнюю очередь – литературой. И вот здесь совершенно точно возникает ошибка: литература участвует в его лирике властно и последовательно, но почти всегда принимает какой-то другой облик – шуточный, пустяковый, очевидно житейский, но только не серьёзный, не пророческий, не затаённо доверительный.

О КНИГЕ СТИХОТВОРЕНИЙ АНДРЕЯ ШАЦКОВА «ПЕРВОЗИМЬЕ»*

Лирика Андрея Шацкова в сознании читателя прочно связана с той литературной территорией, на которой встречаются и взаимодействуют искусство слова, переменчивая планида певца, православные контуры неба и былинная слава древней Руси.

Оренбургский литературно-художественный альманах «Гостиный Двор»* не умещается в рамки информационного определения «региональное издание». На его страницах можно встретить авторов из самых разных географических точек России. Причём такое равноправие распространяется на все жанры, представленные в «Гостином Дворе»: прозу, поэзию, критику, публицистику, краеведение.