– Нам, дончанам, не нужны трёхэтажные коттеджи, мерседесы и огромные счета в банках, – уверенно поворачивая руль тяжёлыми руками шахтёра, говорил водитель Андрей, – единственная наша мечта – это мирное небо над головой. За четыре страшных года многое изменилось в сознании людей: население сплотилось, стало единым народом… Молча внимаем словам нашего гида, встретившего нас на ростовском железнодорожном вокзале. Вопросы будут потом, пока мы только привыкаем к окружающей нас обстановке. По обе стороны шоссе раскинулись необозримые донецкие степи, так похожие на наши родные, оренбургские. Дважды выскакивали на обочину лисы и на секунду застывали, провожая взглядом несущийся на приличной скорости автомобиль. «Зверья развелось видимо-невидимо», – поймав мой взгляд, заметил Андрей: «Охота строжайше запрещена, начнут бабахать охотнички, тут же армейские нагрянут – подумают, что украинская диверсионно-разведывательная группа работает». Настораживали тишина и столь редкое в этих краях движение на дорогах. Впереди нас ждала война.
* * *
Когда сойдёт последний свет заката,
и тень укроет ближний террикон,
тогда сверкнёт подствольная граната
и разорвётся здесь, недалеко.
РАССКАЗ
Корабельные сосны вторили ветру, упираясь в край горизонта. Подёрнутая зелёной ряской, вода речки уже освещалась вечерним солнцем, когда я покинул уютный ресторанчик при станции. Плотно пообедав, я с удовольствием вдыхал тугой хвойный воздух, возвращая таким образом устойчивую симметрию окружающего мира.
Надежда ГИРЯВЕНКО
ТРЕВОЖНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК
Понятие это вошло в нашу жизнь
так обычно
Приказом начальства,
статьёю газетной,
листовкой подъездной.
И враз чемоданчик тревожный
стал вещью привычной.
* * *
Снег идёт на склоне дня.
Он идёт ко мне.
Снег проходит сквозь меня…
Голова в огне.
РАССКАЗЫ
Несколько длинных военных дней
Под ногами хрустит кирпичная крошка. В полуразрушенном доме темно, тусклый свет попадает с улицы через наполовину заваленные окна. Надо пройти этот гадкий, вонючий, пропахнувший разложившимися телами этаж, подняться по чуть живой лестнице на второй этаж и осмотреться. В темноте наступаю на что-то мягкое, нога проваливается, и меня передёргивает. Не хочу даже догадываться, на что я наступил.
ПОЭМА О РУССКИХ ГОЛОВАХ
Уж ты батюшка, сизой орёл,
да где же ты летал?..
Не так уж давно это было – ровно за век до моего рождения. Иные старожилы тогда ещё помнили времена Пугачёвского бунта. А после первой обороны Севастополя прошло всего девять лет.
РАССКАЗ
Поезд Москва – Киев шёл по своему маршруту.
В купе находились трое: я и двое мужчин. Обоим попутчикам было за пятьдесят. Крепкие телосложением, с руками, знающими, что такое труд и нелёгкий заработок.
И вижу я…
Как будто бы десятки клеток
Их поглотить в себя смогли:
Едва приметны в бездне веток
Деревьев, в небе – журавли.