Нигде ему дом, и никто ему свет и отрада,
А те, кто поближе, – давно отреклись и забыли.
Он хмурит над горькою памятью брови седые,
Вздыхает в молитве и движется за листопадом.

Меняются страны, архивы, прицелы, погоны,
Меняются смыслы и правды без хитрого трюка.
Колышется в лиственных замыслах божья наука –
Лететь или падать на землю дождём золочёным.

И чудится свет ему в дальнем сиянье безмерном,
И видится дом в очертаньях всё чётче и ближе.
И птица парит невесомо всё ниже и ниже –
Всё верно. Всё верно. Всё верно.
                                Всё верно. Всё верно.

    Июль

Июль. Непогода. Когда непогод и не ждали.
Накрыли дожди, хоть напяливай снова пальто.
А впрочем, какая беда, если светлые дали
Не дали ни света, ни веры. Никто и ничто.

Июль. Разбиваются сочные вишни и сливы,
Смеются и падают оземь. Свободный полёт.
Последний полёт. Он не выглядит пусть несчастливым,
Когда даже спелые вишни природа не ждёт.

Июль. Бабий бум. Закатать ожидание чуда
В литровую банку и в погреб сырой опустить.
А ветер бельё раздувает моё белогрудо,
Как будто в пустое пытается душу вселить.

                   Пиши

Только ты пиши, пожалуйста,
Пиши, оставляя штрихи и точки.
Пиши, оставляя линию строчки
Ровной. Живой. Без жалости.

Пусть летит, как стрела верная,
Пусть в каждом звуке – и ток, и стык.
Строка – это праведный духовник,
Исцелит от горького, милосердная.

Только пиши, как дышится, верится.
Как день пролетел птицей быстрою.
Я потом по секундам выстрою
Ветряную свою мельницу.

Пиши, словно слово – жизнь вечная.
Пиши, бумаге отдай и страх, и боль.
Видишь, небо рисует ноль?
Это лишь колесо. По Млечному.

                      Кукушка

Не кукуй мне, кукушка, не стану тужить,
Здесь считать не положено близким.
В дождь на кладбище небо так низко,
И пронзительно хочется жить.

Жизнь, кукушка, – не выжжена, не сочтена.
Не растрачу на чушь и привычки.
Если время придёт переклички,
Назову всех родных имена.

А пока... А пока тем, кто видит,
Тем, кто слышит, – незримый привет.
Рюмка водки да дым сигарет,
Как прощенье за тех, кто в обиде.

Не кукуй мне, кукушка! Не спеши. Не спеши!
Не сбегу я от тучи чернильной.
Слёзы здесь разрешаются сильным
В очищенье уставшей души.

                                 ***
Он ночью не спит. Он бродит по комнатам. Ищет себя.
И мимо зеркал – на балкон. Сигареты и даты.
И линией улицы плавно уходит земля
К просторам степным, где могилы и бати, и брата.

Он ночью не спит. Он всё думает: так ли прожил?
Не подличал, в спину не бил, не предал, не обидел...
Он выдюжил боль и за грех никого не судил,
Любил как умел и открыто гнилых ненавидел.

В нём жизней – десятки и столько же жгучих смертей,
И выжженный кадр, словно памяти жар, наплывает.
Он просто солдат, у которого хлеб почерствей
Да ночь потемней. Только бывших солдат не бывает.

Ему светит хитро луна – большеглазо и зло,
Как будто смеётся и рожи знакомые корчит:
«Ты русский мужик, настоящий, тебе повезло!»
И времени чётче прицел, взгляд мудрее и зорче.

И тени... из комнаты в комнату ходят и ждут,
Их профили снова в строю и покоя не просят.
Но дочкин портрет на комоде, что сделан был в осень
Лет восемь назад, улыбнётся с надеждой ему.

Он ночью не спит. Он уверен, что всё хорошо,
Когда мирно спят его внуки. И в них – его сила.
И к майской цветущей степи он вернётся ещё.
Он русский великий солдат. И за ним вся Россия.

   У говорливого села

Вся жизнь моя как на ладони
У говорливого села.
Я не в обиде, пусть постонет
На среднерусское раздолье,
Что я гусей не развела.

Что у меня в карманах ветер,
А в голове сплошной дурман.
Мне солнце утром на рассвете
Подарит полевой букетик
И рек молозивный туман.

С травой я поделюсь печалью
Пришедших и минувших дней.
Проснувшейся степною далью,
Раскинув руки, убегаю
Навстречу радости своей.

И пусть для многих я – чужая.
Меня ж тропинка привела
Туда, где в небе птичья стая
Закатом кружится, играет
У говорливого села.

                               ***
Я всё ещё здесь. На этом последнем причале.
И мой переход не подвластен ни мне, ни тебе.
Ты только молчи, чтобы птицы мне вслед не кричали
Нечестную песню о верной любви и судьбе.

Ты только меня не держи напоследок за пальцы,
Никто не подскажет, где счастья целебный глоток.
Уж осень вокруг. Мы у осени здесь постояльцы.
На время пришли и однажды уйдём за порог.

Ведь жизни река, как бы ни было чистым начало,
По скользким и лживым камням неустанно бурлит.
Ты только спеши. Я чуть-чуть подожду у причала,
Пока моё сердце ещё о любимом болит.

                    ***
Я стала разговаривать с собой,
Когда со мной тебя совсем не стало.
И в этом сумасшествии усталом
Я нахожу и радость, и покой.

Спешу в беседку. Там, где гомон птиц…
Апрель в пасхальный день всё понимает
И каждой новой клеточкой внимает
Дрожанию берёзовых ресниц.

А между нами – жизни до небес,
И на душе моей светло и больно.
«Христос воскрес», – я бормочу невольно
И жду в ответ: «Воистину воскрес!»