О многогранности таланта поэта я и хотела бы рассказать. С самого раннего детства я знакома со стихами Мусы Джалиля. Моя бабушка Галина Сергеевна, учитель начальных классов, читала и переводила мне строки из стихов поэта, а чуть позже рассказала о подвиге земляка. Его стихи, о чём бы они ни были: о войне, о колхозе, о Родине, – связаны с его любимой темой – размышлением о смысле человеческой жизни. У меня в руках томик стихов поэта на татарском языке.
Я читаю его стихи в оригинале. Ничто не даёт такого проникновенного чтения, восприятия особенностей национального колорита, как чтение на татарском языке. С фотографии из сборника на меня смотрят умные, любознательные глаза. Я представляю юного Мусу, лежащего в густой зелёной траве, с прикрытыми от яркого солнца глазами, в тот момент, когда в его голове появляются строки, наполненные любовью к малой родине, родным местам, людям, матери. Читая строки, я слышу шум ручья, шелест деревьев, пение соловья, который прилетает к роднику напиться воды. В своих произведениях поэт разговаривает с ветром:
Ветер щёлкнул по стеклу,
Стукнул в двери, чтоб я вышел.
«Ветер, ветер, не шали, –
Говорю я, – слышал, слышал!»
Говоря о своём жизненном пути, он сравнивает его с песней ручья:
И я хотел бы
Жизненный свой путь
Со звонкой песней, как ручей, пройти.
Большое влияние на формирование внутреннего мира будущего поэта оказала его мать Рахима-апа. Спокойная, тихая, уравновешенная, полная противоположность темпераментному и вспыльчивому Мустафе-абзы, она обладала бесконечным терпением и стойкостью.
Путь Мусы Джалиля был сложным, но поэт никогда не унывал. По жизни ему помогали идти близкие люди и друзья. Мальчик рос скромным, открытым, искренним. Первые годы его жизни, как и у большинства сверстников, были трудными: голодное детство, ранняя смерть отца, быстрое взросление. Как обычный татарский мальчик того времени, он пошёл сначала в деревенскую школу, а потом учился в Оренбурге в медресе «Хусаиния». Уже с юных лет будущий поэт страстно интересовался литературой, в восемь лет начал сочинять стихи. Джалиль впоследствии вспоминал, что первые стихотворения, которые не сохранились, были написаны им в духе восточной классики под влиянием творчества Омара Хайяма, Саади, Физули. Наибольшее влияние на начинающего поэта оказало культурное наследие великого Габдуллы Тукая, большинство стихов которого молодой Муса знал наизусть. С детства он был знаком с лучшими творениями русской литературы, зачитывался произведениями А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.В. Кольцова, Н.А. Некрасова. Будучи человеком творческим, он создал в родном селе отряд юных коммунаров, который назвали «Кызыл чәчәк», что в переводе означает «красный цветок», и в созданном им драмкружке участвовал в постановке небольших пьес.
Постепенно поэт взрослел, география его поездок выходила за пределы знакомых с детства мест. Он много ездил по стране, знакомился с людьми, организовывал работу литературных объединений, налаживал выпуск татарских периодических изданий. В этот период особенно пафосно звучит в его стихах призыв к строительству нового общества, новой жизни:
Нет, сильны мы – мы найдём дорогу,
Нам ничто не преградит пути.
Нас, идущих к светлой цели, много,
Мы туда не можем не дойти!
Расцвет творчества поэта приходится на годы жизни в Казани и Москве. На прилавках книжных магазинов появляется сборник Джалиля «Товарищу», изданный в Москве на татарском языке. Вслед за ним в 1933 и 1934 годах в Казани вышли два новых сборника: «Орденоносные миллионы» и «Стихи и поэмы», в 1935 году – первая книга стихотворений Джалиля, переведённых на русский язык. Интересными и незабываемыми событиями была наполнена жизнь поэта в Москве. Оренбуржцы часто собирались вместе, совершали прогулки по столице, вели разговоры о прочитанных книгах и новых кинофильмах, о первых новостройках и мировых проблемах. Душою землячества были студенты МГУ Абдулла Давлетшин и Муса Джалиль.
Отзывчивый, всегда готовый прийти на помощь Муса много делал для творческого становления нового поколения прозаиков и поэтов. Кто и когда бы ни обращался к нему за поддержкой, он всегда откликался и помогал. Символично, что одна из престижных республиканских премий в современном Татарстане носит имя Мусы Джалиля. Эта премия вручается молодым людям за особые успехи в области литературы, искусства, науки, журналистики и общественной деятельности. Поражает и то, что талант поэта дал ему возможность стать также основоположником татарского музыкального театра. Он с увлечением работал над большой лирической поэмой и одновременно дописывал либретто оперы «Алтынчеч».
Постоянный поиск жанров и форм, активная общественная деятельность Джалиля вновь связывает его с Татарстаном. В 1939 году литераторы доверили ему руководить республиканской писательской организацией и литчастью построенного Татарского оперного театра. У поэта немало творческих замыслов: он задумывает роман об истории комсомола, поэму о жизни современного села, либретто оперы о каспийских рыбаках.
Великая Отечественная война перечеркнула планы поэта. Джалиль неоднократно обращается в Главное политическое управление Красной Армии и в Союз писателей с просьбой отправить его в действующую армию. Наступил последний, очень краткий, но самый яркий и славный период его жизни и творчества. В апреле 1942 года Муса Джалиль попал на Волховский фронт, в редакцию армейской газеты «Отвага». «Я сейчас в подлинно боевой обстановке, – писал Джалиль лучшему другу, татарскому писателю Гази Кашшафу в последнем своём письме 3 июня 1942 года. – Часто бываю на передовых линиях. С автоматом в руках прохожу через опасные леса, болота и ущелья чуть ли не у самых огневых точек врага. Военкор – это далеко не мирное и спокойное занятие, приходится одновременно воевать и писать».
К лету 1942 года между Новгородом и Чудово развернулось одно из самых драматических сражений Великой Отечественной войны. Плотно окружённая фашистами, собрав последние силы, наша армия пошла на прорыв. Сквозь непрекращающийся огонь врагов по непроходимым чащобам и илистым топям пытались вырваться из окружения советские бойцы. Чтобы открыть дорогу товарищам, раненые и больные шли на минные поля. Одну из групп вёл на прорыв старший политрук Муса Джалиль. Десятки тысяч советских солдат и офицеров погибли, многие попали в плен. Среди пленных оказался и старший политрук Залилов. Словно предчувствуя, что его могут обвинить в предательстве, он писал в стихотворении «Прости, Родина!»:
Кто посмеет сказать, что я тебя предал?
Кто хоть в чём-нибудь бросит упрёк?
Волхов – свидетель: я не струсил,
Пылинку жизни моей не берёг...
Не только Волхов был свидетелем. Много лет спустя оставшиеся в живых соратники поэта из газеты «Отвага», бывшие узники фашистских лагерей смерти, товарищи по подполью поведали миру о бессмертном подвиге Джалиля. Об ужасах фашистской неволи написано немало, но никто не расскажет об этом так, как это сделали сами узники концентрационных лагерей и тюрем, свидетели и жертвы кровавой трагедии. Одним из неповторимых, обжигающих своей подлинностью документов истории являются стихи Мусы Джалиля из цикла «Моабитская тетрадь».
Тексты, созданные в Моабитской тюрьме, не просто обличающий документ, но и самая высокая поэзия. Её отличают подлинная внутренняя культура, уверенное владение стихом, глубокая национальная основа. Многие произведения, написанные в тюрьме, построены как прямое обращение, лирическое послание к Родине, к любимой, к дочери Чулпан, к друзьям, единомышленникам. В одних стихах адресатом является родная земля, народ («Прости, Родина!», «К Двине»), в других – враждебные силы («Палачу», «К смерти»). Конкретность адресата придаёт поэтической речи Джалиля особую взволнованность, достоверность и проникновенность.
Не преклоню колен, палач, перед тобою,
Хотя я узник твой, я раб в тюрьме твоей.
Придёт мой час – умру. Но знай: умру я стоя,
Хотя ты голову отрубишь мне, злодей.
Гитлеровская пропаганда рисовала для оказавшихся в плену советских людей радужные перспективы создания после победы Германии новых «государств» на обломках Советского Союза. Это был циничный обман, Джалиль и его соратники с самого начала знали реальную цену таким обещаниям. Однако очень важно было разъяснять истинные цели фашистов другим – тем, кто под угрозой пыток, голодной смерти, по причине политической наивности попался на удочку нацистской пропаганды. Так возникла подпольная группа советских патриотов в легионе «Идель-Урал», которая ставила цель сорвать коварные замыслы врага, повернуть оружие против самих же фашистов.
Подпольщики внедрились в редакцию газеты «Идель-Урал», издаваемой германским командованием, распространяли среди легионеров антифашистские листовки, создавали тайные боевые группы. Подпольная группа, которой руководил Муса Джалиль, была связана с несколькими лагерями военнопленных и с действовавшим в Берлине подпольным комитетом ВКП(б). В результате первый же брошенный на Восточный фронт батальон Волго-Татарского легиона поднял восстание и, истребив немецких офицеров, влился в белорусский партизанский отряд. Деятельность группы продолжалась около года. Только в августе 1943 года Джалиль и его соратники по Сопротивлению были схвачены гестапо. В течение года герои томились в фашистских застенках, мужественно перенося пытки и издевательства палачей. Наверное, сложно понять, как в этих нечеловеческих условиях Муса Джалиль продолжал писать патриотические стихи.
Не оправдавший надежд гитлеровцев легион был расформирован, Джалиля и его товарищей бросили в мрачные, узкие, как каменные гробы, камеры Моабитской тюрьмы. Днём и ночью их вызывали на допросы, устраивали очные ставки, разного рода провокации, пытали. Жестокие пытки не сломили поэта, одно за другим появляются в его маленьком блокноте новые стихотворения. Джалиль писал:
Пускай мои минуты сочтены,
Пусть ждёт меня палач и вырыта могила,
Я ко всему готов. Но мне ещё нужны
Бумага белая и чёрные чернила!
Я думаю, что нужно было иметь колоссальное мужество, чтобы, предчувствуя гибель в фашистском плену, поддерживать дух оставшихся в живых такими призывными и бодрыми стихами:
Лишь тот побеждает в бою до конца,
Чья воля к победе упрямее стали.
7 февраля 1944 года в Дрездене начался военно-полевой суд над поэтом и его товарищами. От имени всех на суде выступал Муса Джалиль, который заявил, что они не признают свою вину, что никакого преступления перед народом не совершали. Все были приговорены к смертной казни. На рассвете, в 6 часов утра, 25 августа 1944 года Джалиля и десять его соратников вывезли из тюрьмы Шпандау. В тот же день все они были гильотинированы в кирпичном сарае на территории военной тюрьмы Плётцензее.
От тюрьмы Плётцензее до места казни 114 шагов. О чём думал поэт, когда проходил эти последние шаги жизни?
Я уверена, что он вспоминал то место, где родился и вырос, свою семью и Родину, которую не предал даже под жестокими пытками и угрозой смерти. Незримая нить связывала поэта с волей, с родными и милыми сердцу местами, где была прожита такая короткая, но удивительно прекрасная жизнь.
Как по долине льющийся родник,
В дороге пел я песни то и дело.
И всё казалось сердцу, что от них
Земля вокруг цвела и молодела.