Через некоторое время совершенно случайно мне удалось познакомиться с проектом профильного Екатеринбургского института СКИОВО (система ком-плексного использования и охраны водных объектов), в котором оценивается состояние бассейна реки Урал и планируемые меры по выходу из водного кризиса.
Я, тысячекратно извиняясь перед высокими званиями проектантов, позволил себе усомниться в некоторых пунктах проекта. И, как оказалось, вместе со мной не просто сомневаются, а выступают против, причём, грамотно аргу-ментируя, дипломированные специалисты.
Сегодня, при вновь открывшихся обстоятельствах, хотелось бы обсудить оговорённый проект, обсудить заранее, чтобы не сетовать потом. Подумать о надвигающемся, и не только на наш регион, маловодье. Доводы, приводи-мые мной, конечно, не научны, это просто размышления, основанные на моём понимании реки, судьбой которой на любительском уровне занимаюсь многие годы…
В тот день по дороге на дачупришлось остановиться на полпути. Подвёл, в общем-то, неприхотливый и надёжный, хотя и совсем не «молодой» мой авто-мобиль. Устранив, обжигаясь и потихоньку ворча, тёчь тосола, с пустой полторашкой в руках пошёл к ближнему коттеджу, выросшего недавно посёл-ка, чтобы добыть воды. На звонок вышел хозяин, пожилой мужчина, и, уви-дев у меня в руках бутылку, развёл руками: «Нет у нас воды питьевой, только, так сказать, техническая. Вот скоро приедут с работы молодые и привезут. Не жалко, только что последнюю истратили». Поняв, что сойдёт и «техническая», наполнил мою ёмкость, а я не удержался и спросил, а поче-му у вас нет скважины? Ведь в этом районе хорошая вода. Знаю потому, что много лет отработал на расположенном рядом аэродроме, и у нас был качок недалеко от самолётной стоянки с холодной и чистой водой. «Да, была вода хорошая, но только первые годы. Есть у нас скважина, как и у всех в ок-руге. Специалисты говорят, что с активным разбором подтянуло откуда-то воду подсолённую и с известью. У всех сейчас такая. Огород поливаем, земля высыхает и белеет. Хуже того – падает уровень воды, и многим при-ходится забивать глубже трубы колодцев. И это на берегу Урала!
Надо сказать, проблема с водой во всё большем числе наших поселений. Да что там о деревнях, когда Уральский водозабор Оренбурга, по заявлению главы «Водоканала», летом 2012 года работал на пределе возможного, упав-ший уровень реки тому причина, и благо, что 2013 год к концу лета ока-зался дождливым и отодвинул проблему на какое-то время. Маловодье…
На глазах одного поколения Урал превратился в мелкую, маловодную реку, хотя, честно говоря, в число великих рек он никогда не входил и зачастую показывал такие резкие колебания водности, что диву даёшься.
Например, ничем не запомнившийся нам по состоянию реки 1992 год был по водности, трудно поверить, в двадцать раз большим, чем в далёком 1933-м... (По материалам СКИОВО. Здесь и далее ссылки на данные из проекта профильного Екатеринбургского института – В.С.).
А как же тогда ностальгические воспоминания о пароходах, некогда бороз-дивших уральские воды? Не выдумки же это? И так, и не так. Вернее, не совсем правда.
Есть документальные данные о пароходном судоходстве на нашей реке. Ещё в 1880 году, сделав ровно четыре трудных рейса между Оренбургом и Ураль-ском, «лопнула» пароходная компания… В словаре Брокгауза и Эфрона приво-дятся данные о глубинах реки, делающими невозможным пароходное движе-ние). А в 1923 году на реку были доставлены три парохода и организовано сообщение по маршруту Гурьев-Уральск-Оренбург. Сделав по высокой весен-ней воде несколько рейсов, маршрут «укоротился» до Уральска, и больше попыток регулярного пароходного движения на реке не было. Причина одна – маловодье.
Были потом в разные годы «заплывы» в Оренбург из Уральска. В 1935 году, по сведениям наших архивистов, состоялся рейс парохода с грозным назва-нием «15 лет ВЧК-ОГПУ», связанный с традиционными в те годы агитационны-ми целями. Но надо обратить внимание на дату начала его выполнения — 22 апреля, пик половодья на Урале, когда мели на Урале «тонут» на шесть-семь метров, а в иные годы, к примеру, в 1942-м, 46-м, 57-м годах и на все двенадцать-тринадцать метров. Пожалуй, хватило бы глубин и для мор-ских судов, с условием их недолгого пребывания и скорейшего отбытия на-зад, вслед за убывающей рекой…
Ходили позже, с большими трудами, со скрежетом днищ на перекатах и до конца пятидесятых небольшие суда, но это, конечно, не пароходы. Кстати, даже для них, на самом «нехорошем» перекате ниже железнодорожного моста, плетнём из талы перегораживали три четверти русла, чтобы хоть немного поднять уровень фарватера. И знаменитый, постоянно упоминаемый в прессе теплоход «Валентина Гризодубова» при своих кажущихся солидных размерах, был сверхлёгким судном с осадкой в полметра. Имея водомётный движитель (не путать с двигателем), мог, попав на мель, промывать себе проход. Вот практически и вся наша оренбургская пароходная история. Так что, стоит ли её раз за разом вытаскивать в укор нынешним временам? И без этого видно удручающее состояние нашей реки, с каждым годом всё более ухудшаю-щееся.
Так что же изменилось и продолжает, ускоряясь, меняться, уже реально уг-рожая самой возможности жизни во многих поселениях? Наука утверждает, что весь годовой сток реки Урал и его притоков формирует практически полностью весеннее снеготаяние, и только до трёх процентов, и то не все-гда, добавляют летние дожди. К сожалению, большая часть стока уходит с бурным и непродолжительным паводком, и лишь малая успевает попасть в грунтовые воды, призванные весь год питать реки. И отсюда следует, что стало меньше выпадать снегов на наших просторах? Но вопрос это или ут-верждение?
Даже не зная метеостатистики, обратимся к отчёту в нашем областном «Эко-логическом вестнике» экспедиции московского охотоведческого института, кажется, за 2003 год, работающей на востоке области, в частности на озё-рах. Эти водоёмы не имеют связи с реками, и учёные, обладая соответст-вующими возможностями, смогли проследить изменения их уровней аж с 1700 года. Оказалось, что не стало меньше выпадать у нас снега, о чём и пове-дали эти уровни, также зависящие от него. И статистика говорит о неиз-менности средних показателей величин осадков.
Так что же, тупик? Где вода? В грунтах её мало, в реках убывает, а её главный источник — снег, выпадает в среднем в тех же величинах, что и много лет назад, когда и реки были полнее, и родники питали ручьи и ма-лые реки, а в колодцах в достатке была вода.
Сейчас мало кто сомневается в том, что, в числе прочего, самую весомую лепту в наступающее маловодье внесло Ириклинское водохранилище, постро-енное в конце пятидесятых, и полностью заполненное в 1966 году. Площадь его в наших засушливых степях, летом продуваемых горячими суховеями, значительна, и отсюда много водицы, испаряясь, улетает в основном в дру-гие пределы.
Официальная наука утверждает, что потери на испарение невелики – всего три процента, но цифра-то, извините, от лукавого. Ведь если весь годовой сток — три процента, но уберём из этого объёма восемьдесят процентов пролетающего мимо нас за три недели паводка, и на оставшийся наложим эти проценты, вот и получим четверть потерянной воды. А это для сложившегося веками равновесия в нашей природе слишком много. Уровень водохранилища, по многим причинам, должен находиться в определённых пределах, а потому может быть выдержан только за счёт уменьшения воды, уходящей за плотину.
Постоянная, многолетняя потеря постепенно уменьшает среднегодовые уровни в Урале, а с ним в его притоках. А что такое уровень рек? Это ведь ещё и уровень грунтовых вод, особенно его первого слоя, верховодки. Преодоле-вая давление грунтов, «продираясь» в плывунах по капиллярам в песке и гравии, постепенно движется вода по понижениям водоразделов к реке или озеру. Если водоёмы полноводны и таков же уровень грунтовых вод вблизи, то это ещё одна величина сопротивления для быстрого выхода воды в русло. Жидкость не сжимаема, процессы в плывунах инертны, и вот тогда, даже вдали от рек, начинает подниматься вода в пластах, и только тогда и по-являются в низинах и оврагах родники, дающие жизнь ручьям и малым реч-кам, в том числе и воду в колодцах.
Показательны 1993-94 годы, когда после двух подряд сравнительно высоких и продолжительных паводков возродились родники и ручьи в оврагах и ста-рицах, давно не видевших воды. Совсем не виноваты люди, якобы затоптав-шие и засорившие родники. Знаю не про одну попытку возродить их с помо-щью лопат и даже экскаваторов. На дне глубоких ям лишь влажный песок. Вода слишком глубоко опустилась…
А ведь грунтовые воды – не только родники; при изменениях атмосферного давления выходящий из глубин холодный воздух конденсирует свою влагу в прогретом слое почвы, в слое корнеобитания, сглаживая почвенную засуху. Чем выше грунтовая вода, тем больше получат влаги растения, в том числе посевы.
Как же быть? Наши областные власти серьёзно озабочены проблемой. В апре-ле 2013 года состоялось совещание, собранное губернатором Ю.А. Бергом, где в основном прошло обсуждение упоминаемого уже выше проекта из Екате-ринбурга, в котором оценивается положение, сложившееся во всём бассейне Урала, и предлагаются меры, необходимые, по мнению его специалистов, для выхода из водного кризиса. Проект не получил одобрения некоторых орен-бургских учёных, несмотря на то что в нём заложено много нужного и по-лезного. Но есть и такое, что, по мнению специалистов, просто не прием-лемо.
К примеру, очистка русла Урала. Непонятно, зачем? Разве на глубине много воды, только и ждущей «свободы», чтобы наполнить реку? Увы, это только расхожее мнение, гуляющее в народе вместе с мифом о неких американцах, якобы предлагавших вычистить Урал, но всё, что они при этом найдут, ста-нет их добычей. Что же там есть такое, кроме коряг и мусора? Поездив в своё время по стране, я слышал похожее и о других речках, даже о Волге, только «хитрые и алчные» страны были разные. И, конечно, наши рачитель-ные вожди сказали им гордое – нет!
Вернёмся к воде – специалисты знают, что там, в глубине, её, «желающей» выйти в русло, кроме той, которая и питает реку, увы, просто нет. Есть немалые запасы на различных и порой значительных глубинах, но это в ос-новном солёные воды, реликты бывшего здесь древнего Каспия. А может, уг-лубление русла нужно затем, чтобы убрать мели? Так ведь не мели подня-лись вдруг из глубины, а воды стало мало, и бывшее дно стало мелями. «Опустив» его, обязательно опустим и воду, а с ней ещё больше верховод-ку, ещё более усугубив ситуацию.
И что такое для реки мели и перекаты? Это преграды, не дающие разогнать-ся течению, ступенями повышающие, особенно в межень, уровень на плёсах. Если представить в графике «профиль» реки и провести по этим ступеням результирующую прямую, получим, пусть на десяток сантиметров, средний уровень выше, чем если бы не было этих ступенек. Умножим эти сантиметры на площадь бассейна, участвующего в процессе накопления грунтовых вод, и мы получим громадную цифру, на которую при очистке потеряем бесценный в наших местах Божий дар – воду. Да, грунтовую, да, не видимую, и оттого, казалось бы, нам безразличную, но именно она питает наши реки и остав-шиеся родники, даёт воду в колодцах.
На упомянутом совещании было заявлено, что проект не принят и находится в стадии согласования. Но уже летом того же 2013 года появляется в печа-ти сообщение о прошедшем межгосударственном собрании в Астане по данной теме, где прозвучало заявление наших делегатов о планируемом… углублении и расчистке Урала на протяжении от села Благословенка и до устья Сакма-ры, то есть о принятии самого спорного для Оренбурга пункта проекта. Обоснование – защита населения от подтоплений в паводки.
То есть речь не идёт об угрожающем, усиливающемся маловодье, а о высоких паводках, о которых оренбуржцы уже как-то и подзабыли. Конечно, эта уг-роза реальна, обязательно будут годы, когда сойдутся известные факторы и река покажет свой норов. Автору этого обращения довелось видеть сильней-ший паводок в далёком 1957-м, когда ревущий поток возле железнодорожного моста в черте города Оренбурга, неся массу подмытых деревьев, обломки каких-то строений, едва не достал до рельс.
Как и чем в этом случае помогут расчищенные 28 километров русла? Да ни-как! Нет и, похоже, долго ещё не будет защиты от такого, и никакая пло-тина нам не поможет, потому что слишком велика площадь водосбора и слиш-ком далеко Ирикла. Намного ближе Оренбурга к плотине находится Орск, но и здесь от неё не всегда есть помощь, потому что порой «топят» его Боль-шой Кумак и Орь. Кстати, именно эти реки в 2005 году подтопили и часть Оренбурга. Поэтому здесь выход прост: не надо застраивать пойму!
Тогда зачем Урал чистить-то? На апрельском совещании губернатор реши-тельно отверг подозрение многих в том, что расчистка – только предлог для узаконенной добычи драгоценной ныне песчано-гравийной смеси. Но ведь получается, что это и есть реальный результат задумки. Ни в коей мере не могу и не хочу поверить в неискренность уважаемого губернатора, но полно ли, правдиво ли информирован он по этой теме представителями «хозяйст-вующих субъектов»? И, простите, не начхать ли «задумщикам» на эту нашу реку со всеми её притоками? Пройдут годы, настанет время оценивать ре-зультаты (они наверняка будут ожидаемыми), а инициаторы «борьбы с павод-ками» будут на заслуженном отдыхе или уйдут на повышение.
А река? После таких работ она, углубленная, спрямлённая (есть в проекте пункты об исключении из действующих русел излучин) и лишённая перекатов, с тем же количеством воды, промчит мимо нас в глубокой канаве быстрым потоком, вытягивая остатки грунтовых вод. Кроме всего прочего, земснаря-ды, калеча берега и выбрасывая на них песок и гравий, пустят вниз по ре-ке поднятую ими массу ила на многие километры, уничтожая придонную жив-ность, основу корма ещё имеющейся рыбы, создавая идеальные условия для ещё большего зарастания русла водными растениями, ещё более заиливая со-хранившиеся глубокие плёсы.
Эти 28 километров реки будут безжизненным каналом, лишённым всякой рыбь-ей и прочей живности, идеальным местом выплода комарья, количество кото-рого значительно уменьшает рыбья молодь. Стоит ли гробить оговорённые шестьсот миллионов рублей на столь сомнительное мероприятие? Причём было заявлено, что этот опыт (заметьте, опыт) будет использоваться впоследст-вии другими регионами. А если опыт окажется неудачен? Будем снова засы-пать?
Как пример, речники на Оке, озаботившиеся падением уровня воды в фарва-терах реки в навигацию 2014, изучили климатические показатели и, не най-дя в них причин для маловодья, обратились к учёным гидрологам за разъяс-нением ситуации. И причина оказалась в работе земснарядов, «капитаны» которых гордо заявляли: «Неделя, и переката нет». Результат: на два метра упал уровень воды, судам хода нет.
В наших условиях мы знаем, что потеря уровня реки, это потеря уровня грунтовых вод, со всем вытекающим отсюда перечнем печальных событий.
В период освоения Канады, когда промысловики-охотники почти уничтожили популяцию бобров, не сразу, но заметили люди, что стали бурны и скоро-течны весенние паводки, часты засухи и пыльные бури, редки летние дожди. И причина оказалась... в тех самых бобрах. Своими плотинами перегоражи-вали они многочисленные ручьи и малые реки, не давая быстро скатиться воде, поднимали уровень грунтовых вод, создавая условия для образования местного «климата». И решительные действия правительства помогли восста-новить и популяцию бобров, и погодные условия.
Жаль, что наша территория, наши люди и их среда обитания в очередной раз стали объектом сомнительного эксперимента. Кстати, лет тридцать назад, двухкилометровый участок русла ниже железнодорожного моста у Оренбурга был расширен примерно втрое и углублен на десять-двенадцать метров. Увы, через несколько лет от этих работ остались лишь воспоминания. Река вос-становила всё по-прежнему, и сейчас здесь, как и везде, мелко.
Разве это не опыт? Прибавьте сюда выбранные галечные пляжи у Дедуровки, Рычковки и других мест, понадобившиеся в своё время для обустройства га-зового промысла. В итоге от бывших глубин также не осталось и следа. Учёные, наверное, смогут посчитать, за сколько лет затянет, теперь уже не песком и гравием, имевшими живую связь с водоносными горизонтами, а всё губящим илом, эти оговорённые 28 километров, оставив нам в остатке потерянные миллионы, а кому-то миллионные заработки от реализации ПГС.
Но как же без очистки и углубления убрать иловые и песчаные наносы? Да всё тем же способом, каким многие века до нас река поддерживала своё со-стояние, промывая русло достаточным количеством воды, особенно в павод-ки. Мощный поток, обусловленный многоводьем и естественным перепадом вы-сот, образовывал в местах со слабыми грунтами глубокие омуты и «отливал» новые пляжи и перекаты, в нужный момент спрямляя русло, оставлял в сто-роне излучины, создавая пойменные озёра.
Помимо воли, читаешь проект об очистке, спрямлении русел, разрушении плотин и запруд (есть и такой пункт) и создаётся впечатление, что у про-ектировщиков основная цель – как быстрее «прогнать» мимо нас эту «на-пасть» – воду, как увеличить её количество в реке Урал… на сопредельной территории. Но ведь известно, что при входе на территорию Казахстана водность эта и так примерно раза в три больше, чем у Оренбурга, при не-сравненно меньшем количестве населения, проживающего возле реки.
Поверьте, было и смешно и больно смотреть телерепортаж с поливного поля в Илекском районе, где строгая чиновница, прижимая к груди стопу бумаг, грозила карандашиком растерянным работникам, запрещая им на три месяца (!) пользоваться небольшим поливочным насосом, который неправильно оформлен. Конечно, нужен порядок, но не до такого же... Что, у нас мало заброшенных полей? Или в магазинах в разгар сезона наша, а не израиль-ская редиска?
Можно приводить много фактов усиливающегося маловодья и опустынивания в Оренбуржье. Исчезли, к примеру, скворцы, ещё совсем недавно к концу лета собиравшиеся в огромные стаи. Пчеловоды жалуются на уменьшение пчёл в пчелосемьях, да и самих семей всё меньше. Наверное, всё меньше условий для растений, на которых пчёлы берут «взяток», и могут обитать и кор-миться насекомые, становящиеся в свою очередь кормом для птенцов, ради которых и прилетали скворцы. Не оно ли, маловодье, и в причинах навалив-шихся на регион многолетних засух. А как жить людям в деревнях и сёлах, лишившихся нормальной воды? Ведь это не единичные случаи, которые мы ви-дим в телерепортажах и читаем в газетах. Беда принимает всероссийский масштаб. Рухнувший колхозный строй худо-бедно содержал в рабочем состоя-нии водоводы, напорные башни, плотины и колодцы. А сейчас земли брошен-ных на произвол судьбы деревень принадлежат, в основном, уже не их жи-телям.
И не могут они понять, бывшие кормильцы страны (да и сейчас не нахлебни-ки, потому что хлеб у нас пока ещё свой), почему никого не заботит, чем крестьянину полить грядку, напоить скотину, а зачастую, и чем напоить своих детей. В Оренбуржье, по официальным данным, больше половины сель-ского населения и четверть горожан испытывают острую нехватку воды. То, что нам показывают в телерепортажах, то, что с трудом набирается в вёдра в невезучих поселениях, трудно назвать водой, тем более питьевой, но – куда деваться, другой нет. Не могут они сами решить проблему, потому что оскорбительно бедны в небедной стране.
Понятно, что нужна не областная, нужна федеральная программа, призванная дать, по известному слогану, «народу — чистую воду», и на это нужны не-малые деньги. Никто не оспорит большие расходы на оборону, вокруг нас всё не так просто. Прибавьте небывалую и пока, почему-то, малоподсудную коррупцию. А тут ещё никак не кончающийся мировой экономический кри-зис...
А известно ли читателям, что наши южные соседи, правильно поняв на госу-дарственном уровне, что полумерами людей не напоишь, задумали поворачи-вать в нужную сторону воды Иртыша, строить водовод от Тобольска в свои республики.
Давайте и мы хотя бы помечтаем о том, что бы можно было сделать для дей-ствительного спасения Урала. Водовод (нет, не канал) с несколькими стан-циями подъёма и перекачки из поймы той же Оби в месте, желательно, как можно ниже по её течению, и с выходом как можно выше для Урала, был бы незаметен для Оби и крайне полезен для Урала. Имея подпитку обской во-дой, хотя бы в пределах объёмов, умыкаемым испарением, он смог бы разом решить многие проблемы, дал возможность рационального и надёжного сраба-тывания водохранилищ, восстановив былой среднегодовой уровень Урала, а с ними и грунтовых вод, и притоков, а также обеспечил бы нужный уровень и продолжительность весенних паводков для промывки и восстановления русла.
Это могло бы помочь и значительной части региона Урала в преодолении водного дефицита. Работать такой водовод мог бы только в безморозный пе-риод, что удешевило бы строительство и эксплуатацию. И не пришлось бы калечить русло и берега, нанося только вред природе, никогда доселе не ведавшей в своей многовековой истории о земснарядах и экскаваторах на реках, и были те реки и чище, и многоводнее. Дорог ли такой водовод? На-верное, недёшев. Но, если наши южные соседи в состоянии подобное стро-ить, почему мы-то не можем распорядиться с умом своей же водой, тем бо-лее что на проект СКИОВО заложены вообще какие-то фантастические суммы.
Ещё более простое решение предлагает известный оренбургский гидролог Ю. М. Нестеренко. Поднять уровень речных перекатов укладкой стенок из бе-тонных блоков. За счёт этого на плёсах поднимется уровень воды (помните о графике со ступенями) и начнёт повышаться уровень первого слоя грунто-вых вод. Спорна только высота таких подпорных стенок, учёный предлагает сделать их около двух метров. Считаю, более полуметра выше меженного уровня делать нельзя. Будут годы, когда образуются критические уровни паводка, и с высокими стенками можно наделать много бед.
Вспомним не столь уж давнее становление российских городов и сёл. Исто-рически они строились на берегах рек. Но росло население, не стало хва-тать всем места на берегах. И начали строить поселения в степи, но обя-зательно в местах, где рядом есть низины и овраги. На них строились про-стейшие плотины, образовывающие пруды. Вешняя вода, накопленная в них, круглый год подпитывала грунтовые воды, а с ними колодцы и родники, соз-давала хорошие условия для жизни людей и, наверное, повышала урожаи.
Пару лет назад один из каналов ТВ показал сюжет о неком австралийском фермере, который на небольшой речке, протекающей на его территории, уст-роил простейшие плотины, подняв её уровень, а с ней и уровень грунтовых вод, что немедленно сказалось положительно на урожайности полей. Прави-тельство этим очень заинтересовалось и направило на ферму учёных, чтобы выработать рекомендации, как они выразились, для всего мира. По-моему, россияне давно этот опыт имели; в дореволюционной стране не было ни од-ного степного поселения, не имевшего пруда.
Кстати, недавно в Оренбургском степном заповеднике была построена такая плотина, и все радуются благотворным изменениям в округе с образованием водоёма. Кому, какой вред она принесла? Но в предлагаемом проекте зало-жен снос большого количества плотин и запруд, счёт идёт на тысячи. Вода, задержанная в них, в проекте называется утраченной, потерянной для бас-сейна. А ведь это очень малая часть, оставленная на территории из вешне-го потока, проходящего через неё, оставленного на всё наше засушливое лето.
Тем более что в паводок наша река выносит в Каспий огромное количество воды. Трудно поверить, но по данным одного из сайтов, в иные годы эти объёмы превышают показатели таких великих рек, как Волга и Енисей. Но, увы, очень кратковременно, скоротечно это многоводье, обусловленное ог-ромными прилегающими просторами бассейна реки.
По данным регионального управления водного хозяйства в нашем крае из 2  600 таких сооружений осталась едва ли четвёртая часть, и те находятся в плачевном состоянии. Принцип один: нет плотин — нет проблем, потому что за ними надо следить, и проще их разрушить и забыть.
Даже только реализация предложения Ю.М. Нестеренко могла бы не только приостановить, но и повернуть вспять процесс опустынивания региона.
И ещё. Мы почему-то, уже традиционно, стесняемся отстаивать права своего народа, и, похоже, этим умело пользуются даже ближайшие соседи. На Сак-маре нет водохранилищ типа Ириклы, тем не менее состояние реки ещё боль-ше, чем Урал, наводит на грустные мысли. Наши башкирские соседи спокойно и уверенно отбирают нужное им количество воды. А им много её нужно, су-мевшим, не в пример нам, сохранить своё хозяйство. Их нисколько не забо-тит состояние реки на оренбургской стороне. Наведение порядка в водо-пользовании на Сакмаре благотворно сказалось бы и на состоянии Урала.
Но будут ли реагировать «водные» федералы, которых губернатор просил об-говорить этот вопрос с соседями, прислушаются ли к нему в Башкирии, вре-мя покажет.
Конечно, в первую очередь нужно озаботиться снабжением нормальной водой людей, попавших ни много ни мало, в трагическую ситуацию, о чём в про-екте не говорится. Наверное, жители в таких поселениях с горьким удивле-нием смотрят репортажи, как наши МЧС-ники возят самолётами воду в небла-гополучные места по всему миру, и не понимают, а им как жить? Им не са-молётами, им хотя бы в чистой бочке и в достатке воду возили. Конечно, придётся забыть об огородах и домашней скотине, только как и чем тогда жить крестьянину на своей земле?
И ещё об одном грозящем нам бедствии стоит сказать. Весна 2011 года с её несколько повышенным паводком наглядно предсказала нам возможность тако-го бедствия. Полые воды захватили тогда с берегов реки и стариц, стано-вящихся в паводок действующим руслом, валежник, подмытые деревья и нако-пившийся бурелом, и часть этой массы наглухо закрепилась на опорах авто-мобильного моста в начале улицы Донгузской. Невооружённым глазом виден был перепад уровня реки до и после затора. Но паводок тот был всё-таки небольшим, и затор благополучно осел и был разобран. А если паводок бу-дет (а ведь он когда-то обязательно будет) на уровне упомянутого 1957-го, или, того хуже, 1942-го года? Кстати, в 1957-м этого моста ещё не было.
Куда пойдёт масса воды в обход забитого створа? А что он будет обяза-тельно забит, о чём нас «предупредил» 2011 год, нет сомненья. Техниче-ских средств для ликвидации такого затора, как понимаю, нет, и только степень воображения может представить дальнейшую картину развития событий. Постарайтесь представить, как в паводок 1942-го в створе реки у Оренбурга проносилось более 12 000 кубических метров воды… в секунду!
Поэтому, планируя очистку русел рек от топляка, надо бы определиться и с состоянием пойменных лесов, сейчас находящихся в заброшенном состоянии, с массой перестоявших деревьев, рухнувших от времени и ветров больших и малых стволов. Необходимо, как в былые времена, когда была острая необ-ходимость в дровах, в нужный момент зачищать берега от деревьев, которые могут в паводок быть смытыми в русло. Большое благо – газовое отопление обернулось захламлением лесов, грозящем, к тому же, пожарами.
Не может быть, что бы такая масса древесины не пригодилась бы для полез-ного использования. Страшная катастрофа в Крымске, приведшая к гибели людей, следствие именно такого развития событий, когда потоки воды заку-порили мосты и узости водостоков принесённым валежником и стволами де-ревьев. И если хотя бы один этот пунктик из всего моего обращения дойдёт до власти, будет ей рассмотрен, я посчитаю свой «труд» не напрасным.
Нет только уверенности, что выделяемые страной огромные деньги пойдут впрок. Что изменится к лучшему жизнь наших людей на берегах своих рек. Что в числе прочего, в каждом городе и деревне будет чистая вода, чтобы и напиться, и хозяйствовать. Хорошо, если бы благие расчёты проектантов оправдались! Только невольно идёт на ум некрасовское: «Жаль, только жить в эту пору прекрасную…» Дальше вы знаете. И всё-таки пусть это будет не про нас. А мы будем привычно ждать и надеяться.