Почуяв будущей весны приметы,
Она спешит распутаться с делами:
Соседний дом, аптека, магазин –
Всё валится и тонет в мыльной пене.
Распаренная, с полными плечами,
Зима полощет, отжимает... Вот –
В сугробе новом замечает дырку,
Глядит с досадой миг и с пущим рвеньем
На город снежные потоки льёт.
Но, наконец, готово. И с рассветом
Зима работе грандиозной рада.
А город тих. На бельевой верёвке
Покачиваются морские флаги –
Фасады, потемневшие от влаги.
И снег на иглах в дремлющей Сосновке
Стоит высокой кучевой громадой –
Предвестием неслыханного лета...
***
Наедине. На глубине.
На безымянной остановке.
Моей в тебе. Твоей во мне…
Как осторожны и неловки,
Как немы первые слова!
…И лишь торопятся вглядеться
Не мы, а изумлённых два
Навстречу выпорхнувших сердца.
***
Не касайся набухших почек,
Не тревожь.
Завтра вспыхнет зелёных строчек
Полуложь.
Золотистая дрожь, обманка,
Полусвет –
Дня немеющая изнанка:
Есть и нет.
***
Трамвай остановился в гаме
И дребезге постылых улиц:
Жизнь раскатилась медяками...
Но Вы вошли – и оглянулись.
От солнца никуда не деться –
Мелькают слепнущие лица –
Глубокая секунда длится
И больно разжимает сердце.
И теснота грудного гула
Всё раскрывается, как купол,
И, свой проехав переулок,
Сижу беспомощно и глупо
И жду, когда на повороте,
Где город холоден и труден,
Не оглянувшись, Вы сойдёте
В качанье праздников и буден.
И жизнь ворвётся между нами,
И глубину заполнит жадно,
Где время странными путями
Вас поведёт теперь обратно.
***
Нине Ягодинцевой
Любая рука, любые глаза и губы –
В них ветер, и шелест, и дождь.
Хоральной прелюдии нежные,
нежные трубы –
О том, чего ждёшь.
И каждая ветка, и каждая вешняя лужа,
И облако, облако в ней
Так тянет из сердца –
до неба и дальше, и глубже,
Туда, где больней.
И неизъяснимы и лица, и лужа, и ветка,
И так одиноки, любя,
Что кажется: эта тугая грудная клетка
Не сдержит тебя.
***
Заснежена твоя клеёнка
На парапете у метро.
Промёрзло нищее добро –
Салфетки, вязанные тонко.
И руки дряхлые дрожат,
И снегопаду уступают,
И кружево не успевают
Отряхивать. А снегопад
Тебя молчаньем охватил,
Удерживая как младенца,
Как переполненное сердце
Истаивая до светил...
Он светом увлекает вверх –
И в тесноте его высокой
Стоишь фигуркой одинокой,
Уже отделена от всех.
Но каждый божий человек,
Невидимо идущий мимо,
Тебе знаком необъяснимо.
И так – превозмогая снег,
Со всеми в перекличке тайной
На этом голом пятачке –
Стоишь смиренно, налегке,
С беспомощным своим вязаньем.
Так – словно на недолгий срок
Во всезвучащем разговоре,
В его космическом узоре
Ты самый важный узелок.
ЧИТАЯ ДАЛЯ
триптих
– Шорох, стрепет, верезг, резкий свист!
Это в хлещущем, слепящем вихре –
Бабочки слетаются!.. Но лист
Словаря переверну – и стихли...
Лишь дрожит – и невесом, и груб,
И искрист, и нежен до мерцанья, –
Тонкий отзвук, мотылёк у губ,
Крылышка упругое касанье...
…
Смыслами полнится жаркая мгла.
Чёрная кровь омывает ладони.
Жизнь остановлена на перегоне,
В спящий плацкарт, за скорлупку стекла
Бездна глядит – неподвижен зрачок.
Пахнет полынь первобытно и горько.
Нет никого в диком космосе, только
Бабочки просверк – слепой огонёк...
…
Речь моя – таинственный оплот...
Как твоя мерцающая плоть
Прорастает сквозь мою – в гортани,
В глубине? В трепещущие ткани,
До тишайших клеток – сладких сот...
Речь моя! На чью беду – ответ –
Ты проснулась, солнечная сила?
Плоть и кровь, дыхание и свет –
И пространство два крыла раскрыло:
Покачнулся горизонт – лети!
Окрыляй воздушные потоки!
Оживляй неведомые строки.
Наполняй глубинные пути.
***
Ветку тронь – качнёшь в пустоту
Майский двор, скамейку, фонарь.
Бедной жизни невмоготу
Вечности цветущий букварь.
Мучает неназванный сад.
Болью прорастает весна.
Силится вернуться назад
Кто-то – в имена.
Имена.
СЫНУ
Топлёным молоком в стакане
Короткий зимний день.
Твоей руке тепло в моём кармане,
И лень
Искать перчатки – так светло, румяно
И перламутрово вокруг.
О, это счастье без изъяна,
Мой друг!
Одним глотком до раннего заката
Его допьём.
Тебе шесть лет,
мне тридцать семь. Из сада
Идём вдвоём.
***
Е.Т.
Когда пишу кому-нибудь
«Ты» или «Вы», как прикасаюсь, –
Мне слово проникает в грудь
И раздвигает чёрный хаос
В густой крови.
И это – вдох
Из безвоздушного сиянья...
И я люблю.
И Слово – Бог.
И нет меж нами расстоянья...
***
Земля сияет под ногами,
Незамечаемая нами,
Ты видишь это или нет?
Неизъяснимый Божий свет
На все вопросы листопада
Прозрачным делает ответ –
И нас уже почти что нет
В аллее вспыхнувшего сада...
***
К руке твоей склоняюсь: там, под кожей –
Биение и свет.
И мир, сплетённый бережно и сложно,
Утешен и согрет.
И помнит всё. И беспечально дремлет
Меж завтра и вчера.
Солёная река – древнее древних –
Не знает переправ.
Воды не перейти: неодолимо
Разлитое внутри.
И дом на берегу, и годы – мимо.
И свет горит.
***
Только зовом Твоим – никакого другого зова:
Ни пути, ни приюта, ни друга, ни нежного слова.
Только словом Твоим – никакого другого слова.
Только слогом Твоим, только отзвуком, только земного
Невозможного сердца голосом детским быть.
***
Сквозь трещины в асфальте и песок,
Промытый августом до тихого свеченья,
Цветные камни, изумрудный мох –
Неслышно проступает воскресенье.
По руслам детских пересохших рек,
Где клады – синего стекла осколки,
Не огибая полустёртых вех,
Вневременье течёт без остановки.
Витражно-ярко первая листва,
До срока осветившая дороги,
Зрачков твоих дотронется едва,
И вспомнишь разом невозможно много –
До детского, до сокровенных крох –
И изнутри увидишь, как святыни:
Цветные камни, драгоценный мох
И туго свитый корень тополиный
КРАСОТЕ
Они похожи
на экзотические цветы...
Р. Бротиган
Дари нечаянною лаской.
Распахивайся в духоте.
Живи во всех.
Живи и властвуй –
Я покоряюсь красоте.
...И у витрин универмага,
В вечерней сутолоке ног –
Как экзотический цветок –
Уснувший уличный бродяга...
