Тем летом домой возвратился, не в силах понять одного:
стучит моё сердце, как прежде, иль это эхо его?

Не мог я тогда догадаться, что там и осталось оно,
что вместо часов на Спасской стучать ему суждено.

И как тогда золотился купол один в Кремле…
Вернусь — и Москва мне, верю, вернёт его, в том числе.

А в Храме Христа Спасителя сотни свечей горят,
с тобою схожая девушка ещё одну ставит в ряд.

Арбат, говорят, изменился, я видел его другим —
сейчас новый век ветвится, пылает, шумит над ним.

Ничто не осталось прежним, изменчив и смысл, и вид.
Но так же с Россией согласно сердце моё стучит.

ПОВТОРНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В РОССИЮ

Здравствуй, Россия! Вот, после стольких лет,
видишь меня, обошедшего целый свет,

долго плутавшего, ждавшего одного...
Но не волнует явленье моё — никого.

Я представлял: увидит теперь любой,
как моё сердце светится над Москвой.

Думал, ступлю из вагона средь бела дня —
вмиг пол-России сгрудится вкруг меня!..

Медленно по перрону, толпой ведом,
вышел на улицу — слёзы сдержал с трудом.

Но до угла одинокий добрёл, а там
прямо навстречу — топает Мандельштам.

    КОСОВО И МЕТОХИЯ

Что берёг в душе от вышних,
то огонь уже повыжег,

пламенем — по рукам,
вспышками — по устам.

За слёзы о чьём-то сыне,
за попранные святыни,

за птицу, сбитую влёт,
душа к отмщенью зовёт.

Крест, меч и речь мою —
Косову отдаю.

В Метохии — сны мои.
С подъязычным ядом змеи

пойду в монастырь Дечаны —
оставить старые раны,

и, силой памяти призван,
вернусь к тебе, древний Призрен:

разрушенные, в чаду,
Архангелы* обойду.

* Монастырь Святых Архангелов
около Призрена в Косове

           ВЕТКА

Зазеленела ветка вешняя
и небо мне в окне закрыла,
зарю разбавила черешневым,
нежнейшим цветом осветлила.

Не вижу ласточку из комнаты, —
с ней был и я причастен сини, —
и крыльев лук её изогнутый,
который нёс меня доныне.

  ЖЕНЩИНА В ОКНЕ

Черты очертаньем стали.
Загадкой. Но видно, как
одна за другой детали
одежды скользят во мрак,

вздымается тюль, который
коснулся груди, плеча…
И мечется свет за шторой,
и сходит с ума свеча.

ЕСЛИ БЫ

Будь я художником, то капель дождевых
следы запечатлел на окнах среди улиц.
А на втором листе — всё те же окна. В них
затеплились огни, что в сумерках проснулись.

На третьем — взмах руки у твоего лица
(прощанья акварель, картина небольшая)
и шёпот, что, шумы и звуки заглушая,
по улице ведёт до самого конца.

            ЦЕТИНЬЕ

Все святыни, что были на свете,
Я когда-то связывал с Цетинье.

Монастырский двор испокон
мне дарил тепло и покой.

Ощущал я себя на вотчине,
углядев часовню на Ловчене*…

* До конца 1960-х гг. прах последнего
духовного правителя Черногории,
митрополита Петра II (Петровича-Негоша),
покоился в старинной часовне на
горе Ловчен. Она была разрушена, и,
в нарушение заветов Владыки,
к 1974 г. был построен мавзолей

                        РОЗА

Вряд ли нужны шипы розе без аромата.
Разве обороняться ей предстоит когда-то?

Пробовал я писать на лепестковой ткани
строки о розе, лишённой благоуханий.

Думал воспеть я розу, но всякий раз
пел о шипах у нас.

           СЛАВЯНСКОЕ

Порой во мне — во сне, в тумане
проснутся древние славяне.

Лес дышит. Аромат всё гуще
у лип цветущих,

и не вино — услада духа,
а медовуха.

И пчёл страда необозрима —
несутся мимо,

блестит на них, не облетая,
пыльца цветная...

            ВИНО И ЧЕРНИЛА

Года расточились, рассыпались в прах,
что ночью бессонной скрипит на зубах,

и вовсе не то, что мы сутками пили,
сходили с ума и с ума же сводили,

не это сгубило нас и сломило,
а то, что мешали вино и чернила.

       МОИ ПРЕДКИ

У Скадара, у Дримца-реки
жили предки мои, старики...

В этом месте был с давних пор
молодого Душана двор.

Хоть мои, скорее всего,
были конюхами у него,

но и в том немало заслуг —
просто быть из царёвых слуг.

               ГРАЧАНИЦА

Как тебя из слов построить, Грачаница,
чтобы умилиться, а не отчаяться?
Чтобы никогда не терять из виду
со стены глядящую Симониду.

Чтобы подсобили святые сербские
унести тебя в своём сердце, и
чтоб любой из нас, где ни погляди,
по одной Грачанице нёс в груди.

                 ИКОНА

Сквозь алтарные врата от иконы
мир нисходит на творящих поклоны.

Изумляюсь: как, скажите на милость,
в ней Преданье целиком уместилось?

И молюсь — Изображённому или
мастерам, что мир Его отразили?

                 ЧЕРНИЛА

Из-под пера ли струились чернила,
которыми всё это писано было

в книге минувших и будущих
дней, — или из ран от гвоздей?