В тот год Наташа приехала из областного города к бабушке в деревню, на молоко и сметану. На день рождения Алексей был приглашён специально для неё. По мнению её подружки, виновницы торжества, «Алёша – самое то». Тем более что на днях он отметился около крыльца дома, где Наталья восседала на ступеньках с бабушкой Аниской, тормозным кульбитом на велосипеде. А может, и определённые симпатии с её стороны были. На что Алексей со своими комплексами и угловатостью, желанием выглядеть взрослее и умнее, иллюзий не питал.
В доме было душно, и все вышли на улицу. Его взяли под руку. Наташа взяла. И он поплыл, растаял от вина и внимания, доверился: можно было вести хоть на край света. Но повела к крыльцу, усадила на ступени. А может, это даже он привёл её к крылечку, венчающему строение начальной школы, в которой учился четыре года. В душе всё бурлило и пело. Говорил глупости. Выяснил, что её любимое созвездие – Большая Медведица. А вот на него Ковш всегда нагонял грусть. Когда же они дошли до палисадника дома, где Наталья обитала у тёти с дядей, прижал её к штакетнику и поцеловал. Решился. И услышал вырвавшийся из глубины стон: «Этого больше делать не надо». По жизни потом не раз слышал эти слова после первых поцелуев. А в тот раз воспринял всерьёз. Но в душе поселилась блаженная радость.
– Наташ, давай встретимся.
– Где?
– Буду ждать у магазина «Клондайк», тебе ведь удобно по пути с работы.
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю, – не утерпел, напустил важности.
«Хороший понт – гарантия успеха», – научился по жизни кое-чему.
– Я приду.
На второй вечер решился и положил голову ей на колени. В кино видел. Сразу отстранилась, но потом, видно, пожалела и стала гладить его кудри. Наташа была как бы старше и вела его в том направлении, в котором хотела. Но и он настойчиво делал всё, чтобы манила. Обычно в жизни так и происходило. Шага не делал к избраннице, пока не брала его за руку, чтобы повести. Наташа склонилась над ним, и он впервые услышал гулко бьющееся женское сердце. Притянул рукой голову, поцеловал. И опять отстранилась. Она как будто играла. Не по опытности – интуитивно. Потом долго бродили по степи. Подошли к водонапорной башне. Чтобы показать свою мужественность, влез по лестнице на самый верх и прикрепил на крайнюю точку, за неимением ничего более подходящего, извлечённый из кармана носовой платок. Когда спустился, был вознаграждён. Поцелуем. Ринулся на продолжение, но Наташа опять сдержала.
– Познакомься, это мой муж.
– Понял, – подавая Наташе розу. – Предлагаю кафе.
– Мы не против кафе? – повернулась к мужу.
– Попробовал бы я возразить, – улыбнулся тот, с интересом посмотрев на приглашающего.
Усадил мужа и жену в машину, подвёз к кафе. Рядом с гостиницей, где поселился.
На следующем свидании неожиданно поднял её на руки и понёс. Она не сопротивлялась, только спросила, как долго будет нести.
– Всю жизнь.
– Даже так?
Осторожно поставил на ноги, стал целовать. Взахлёб целовались весь вечер. И в следующую ночную теплынь тоже. Но эти свидания были прощальными. Алексей уезжал далеко и надолго, поступать в институт. Утром Наташа пришла провожать к автобусу. Так и запомнилась: в ярком утреннем солнце, в лёгком платьице, прикрывающей голову раскрытой книгой.
Потом были телефонные звонки и письма. Много писем, с признаниями и стихотворениями. «Здравствуй. Посылаю стих.
Хотел бы демоном я быть,
Чтоб не страдать и не любить.
И быть свободным, словно дух.
Не знать бы тёплых твоих рук,
Не знать сомнений и печали,
Чтоб ветры жизни меня мчали
Годами просто и легко,
Пусть ты была бы далеко.
Поверь, намного было б легче
Моей душе …,
– как всегда, с трепетом без памяти влюблённого. – Знаю, так себе, но это тебе и рад, что увидишь».
«… Показала твои письма подруге. Она в восторге от твоей писанины …»
Через год без предупреждения заявился к Наташе в её город. Восторга не увидел, что пригасило горячую волну в сердце. Целовались, но без той безудержности, как прежде. И распрощались без эмоций.
На письма Наташа отвечать перестала.
Душевно общались, смеялись и вспоминали давнее. Заиграла музыка. Как по заказу, из их юности. Пригласил на танец.
– А ты изменился, стал уверенным, – проговорила Наташа, глядя в лицо.
– Жизнь изменила.
– Ты что, так и влюблён в меня?
– О чём ты говоришь. Как я могу не любить свою юность.
– Почему раньше не обозначился? Ты же всегда был недалеко и знал, где я.
– Зачем, Наташ? Вот увиделись, и хорошо. Признайся, ведь ты никогда не была в меня влюблена? – спросил, заглянув в глаза.
Промолчала.
Когда прощались у такси, потянулась к нему.
– Прости меня, – прошептала, пристально всматриваясь в его лицо, как будто пыталась вернуть в памяти того юного мальчишку.
– За что, Наташ? Только не думай, что эта встреча – упрёк. Или что хочу показать, какой я хороший. Просто давно хотел увидеться, встретить свою юность. Вот сегодня время и пришло, – поцеловал её лицо и почувствовал на губах солёный привкус.
Звонил на дни рождения и праздники. Ничего не изменилось. Но возникла тёплая нотка в их отношениях. Как будто восстановилась линия жизни, сняли с неё тяжёлый груз.
А однажды позвонили и сказали: «Наталья умерла».
Он не удивился. Знал, что тяжело болела.
После похорон пришёл домой, сел на кресло. Закрыв глаза, задумался.
Звякнула посуда. Открыл глаза.
Жена ставила перед ним рюмку с графинчиком и тарелочку с лимоном.
– Тяжело прощаться с юностью? – улыбнулась грустно.
– Ты, как всегда, в точку.
– Ладно, погрусти.
Налил и выпил. Неожиданно, как будто от ветерка, прозрачная лёгкая штора балкона откинулась, и влетела белая голубка. Села на ковёр и, шагнув поближе, воззрилась на него радужными зрачками.
От неожиданности замер. Придя в себя, позвал Инну.
– Возьми осторожно, выпусти на улицу, – тихо произнёс, показав глазами на птицу.
Голубка покорно дала взять себя в руки. Инна вынесла её на балкон и выпустила.
– Что это было? – спросила, вернувшись.
– Натали прощаться залетала, – тихо сказал он.
– Ну да, кроме как с тобой прощаться ей больше не с кем, – с лёгкой ревностью в голосе ответила жена.
– Кто знает, – задумчиво ответил и снова потонул в летних вечерах юности.
Он не противился набегавшим воспоминаниям. В потоке мыслей мелькнули любимые строчки Евгения Баратынского:
«Не властны мы в самих себе,
И в молодые наши леты
Даём поспешные обеты,
Смешные, может быть,
Всевидящей судьбе».
