Причём станица от станицы отличалась каким­то особенным промыслом. Например, казаки Урюпинского юрта на протяжении столетий разводили пуховых коз, и здесь с незапамятных времён вязали сказочной красоты пуховые платки. Позднее это искусство казаки­хоперцы занесли в Оренбургское войско, откуда идут нынче по всему миру прославленные и воспетые в песнях оренбургские платки.

Были станицы бондарей, колёсников, чеботарей (сапожников), кожевников… Последнее мастерство включало в себя несколько десятков специальностей: кожемяки, красильщики и т.д. Завершалось кожевенное производство мастерством шорников – мастеров по изготовлению конской сбруи и седельников, нагаечников. Валяльщики­шерстобиты катали валенки и валяли кошмы, бурки, тончайшие войлоки, из которых шились и валялись непромокаемые балахоны.

Разумеется, по всем войскам славились кузнецы­ковали, умевшие подковать любого коня, и мастера­оружейники, ковавшие булат. Терские казаки владе-ли всеми секретами плетения из тонких нитей и «запекания»­закаливания булатных клинков. Такие мастера славились. Их изделия с родовыми тамга-ми­клеймами были в большой цене.

Кроме этого станичного деления внутри каждого хутора, каждой станицы, на каждой улице жили мастера самых разных профессий. Больше всего было, ко-нечно, гончаров и корзинщиков. Глиняную посуду и плетёные изделия – от вентерей для ловли рыбы до тончайших сетей, от замысловатых корзин до плетёной мебели, изготовлением которой особенно славились уральцы, – ис-пользовали в казачьих землях с древнейших времён.

Во всех казачьих землях были, есть и будут, пока живы степь и горные лу-га, пасечники, водившие пчёл и едва ли не заливавшие мёдом половину Рос-сии. Славились мельники, умевшие поймать в степях малейший ветер в кры-лья ветряков и моловшие даже в ураганы, а в горах ставившие водные мель-ницы на крошечных ручьях чуть ли не за сутки…

Садовники, бахчевники – слава о них гремела на парижских выставках и русских ярмарках. Но были профессии, овеянные особой славой и окружённые мифическим страхом. Одной из них была профессия «лозоходца» – мастера, который с ореховой рогулькой в руках по дрожанию прутика отыскивал воду в степи. Это были особые люди, как и пасечники, ведшие полумонашеский образ жизни, стремившиеся и к телесной, и к душевной чистоте. Особым уважением пользовались копатели колодцев. Эта работа была сопряжена с невероятно тяжким трудом и смертельной опасностью, поэтому очень часто колодцы копались «по обету» – людьми, «замаливавшими грех».

Во время рытья колодца копатель не прикасался ни к вину, ни к деньгам, некоторые давали обет молчания. Станичники в складчину нанимали музыкан-тов, которые играли постоянно, пока шла работа. Иногда колодезник требовал, чтобы во время работы непрерывно читалась Псалтырь.

О чём думал он, пробиваясь через меловые и песчаниковые пласты иногда на глубину до сорока метров и оплетая стенки вокруг себя ветками караича? Что вспоминал? О ком молился? Появление воды в колодце означало, что обет исполнен и Бог простил грех давшего обет. Но вода могла быть солё-ной или горькой. Поэтому каждый степной колодец был бережно хранимым чудом.

Колодцы и реки помнили на вкус: Ак­су – белая (чистая) вода (Аксай), Су­б­ан – сладкая вода (Кубань). Колодцы увенчивали надписи: «Люди доб-рые, воды испейтя и казаков бедных пожалейтя. Грехи им проститя и в мо-литвах помянитя», «Сей колодец выкопал по обету донской казак раб Божий Степан в память матери рабы Божией Агрофены. Воды его чисты, как мате-ринская любовь, и бесконечны, как слёзы матери моей, пролитые по мне».

Ближе ста саженей от колодца запрещалось поить коней и прогонять скоти-ну, дорогу можно было проложить только в трёхстах саженях от колодца.

Иллюстрированная история Отечества. Казаки. Под редакцией Б.А. Алмазова. Санкт-Петербург, «Диамант»,  1999 г.