Одиннадцать вечеров показа спектаклей 12 театров: с одной стороны Москвы, Екатеринбурга, Самары, Челябинска, Орска, Бугуруслана, с другой – Казани, Уфы, Нур-Султана и даже Японии. Оренбург, как принимающий дорогих гостей радушный хозяин, встретил в своём «Гостином дворе» соседей и друзей, сам неизменно оставаясь пограничным городом между Европой и Азией. Театральный критик, руководитель литературно-драматической части Московского академического театра сатиры Нина Карпова подчеркнула: «Это один из немногих фестивалей, даже, наверное, единственный, который собирает как русские, так и национальные театры. Здесь нет никакого соревнования. Но посмотреть близость поисков таких театров бывает очень любопытно».
Действительно, 11 театральных вечеров были весьма любопытными, вызывая интерес и удивление, улыбки и смех, размышления и печаль, аплодисменты и овации. Они наполнили душу театром. Обсуждения увиденного, как правило, проходило сразу после спектаклей, со зрителями с ещё растрёпанными чувствами и актёрами в гриме. Коллегию критиков фестиваля возглавил доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой истории, философии и литературы Российского института театрального искусства (ГИТИС) Андрей Ястребов. Его мнение всегда интересно: «Когда я смотрю спектакль, прежде всего, обращаю внимание на то, как это сделано, на поэтику произведения. Потому что именно синтез художественных средств и поэтических решений может утопить или, наоборот, поднять любую тему. Позиция режиссера отличается тем, что у него есть своё видение и свой инструментарий, с помощью которого он побуждает артистов показать новый текст. И этот новый текст в идеале должен быть тем откровением, который побудит читателя вздохнуть, охнуть и по-другому сориентировать свою жизнь. Я сторонник вещей, которые хоть чуть-чуть проявляют рисунок человеческой души». Да, так объёмно и ассоциативно видеть, так почти хирургически расчленять, ювелирно смаковать, а потом всё проанализированное снова объединить мыслью, да не одной – так могут только люди этой профессии. А если критик и делает больно, то только для того, чтобы искусство не хворало и продолжало жить на радость зрителей. Дамы и господа, почтеннейшая публика, итак…
Вечер первый.
Не трогайте создание Божье.
Российский академический Молодёжный театр (РАМТ) из Москвы, в рамках федеральной программы «Большие гастроли» привёз в Оренбург четыре постановки: детектив Б. Акунина «Инь и Ян. Белая версия», комедию А. Островского «Свои люди – сочтёмся», сказку «Четвёртый богатырь».
«Цветы для Элджернона» в постановке Юрия Грымова по научно-фантастическому роману Дэниела Киза стал первым фестивальным спектаклем и длился 3 часа 40 минут, что было непривычно для оренбургского зрителя. Но никто не жаловался, даже те, кто стояли в проходах. Все заворожённо следили за абсолютно библейской историей о том, как одного блаженного, живущего в гармонии с самим собой и миром, учёные захотели исправить. Они сделали его умным, дали знания о добре и зле и тем самым погубили его. На глазах изумлённой публики происходило преображение слабоумного Чарли в мужчину, который полюбил, и в учёного, который изучал себя самого.Что же он выяснил? А всё то же – эмоциональная память живёт в человеке всегда, и подсознание всегда мощнее интеллекта. А кто такой Элджернон? – спросите вы. Это подопытный мышонок, которому сделали такую же операцию, что и нашему герою. Он тоже сначала поумнел, а затем расплатился за это скорой смертью. Цветы на его могилу и завещал положить снова теряющий разум и жизнь Чарли.
Фантастическая фабула раскрывалась всеми средствами современного театра, и прежде всего актёрской игрой, суть которой – перевоплощение. С этой сложной ролью блистательно справился Максим Керин. Спектакль московских гостей предельно образен. Тесто в пекарне, где работал ещё аутентичный, нетронутый наукой герой, лабиринт, из которого должны были находить выход животные и первый человек этого эксперимента, облака памяти, обволакивающие сознание, – всё это решалось с помощью надувной подвижной конструкции светлого тона. Во втором акте комната, где жил Чарли-учёный, была похожа на тупик. Он постепенно наполнялся ненужными вещами, падающими сверху бумагами, превращаясь в чулан, набитый хламом, по которому генеральная уборка плачет. Квинтэссенция спектакля была произнесена простой уборщицей: «Если кого Господь и захочет сделать умным, то Он обойдётся без помощи людей». А для чего же Чарли рождён таким? Быть может, для того, чтобы показать миру пример настоящей, безусловной любви, пример чистой, доброй души без примеси разума и страстей.
Вечер второй.
Памятник средствами театрального искусства.
В тот вечер мы перенеслись из Америки в оренбургские вьюжные степи, ещё помнящие Емельяна Пугачёва. Во всей России ему поставлено всего три памятника. Первый – в Саранске, городе, который принял его хлебом-солью. Второй – в Моздоке, третий – в селе Чесноковка Оренбургской области, где были подавлены последние волны народного восстания. На сцене Оренбургского драматического театра имени М. Горького создали четвёртый памятник великому бунтовщику, выполненный на этот раз средствами театрального искусства. Над спектаклем «Капитанская дочка» народный артист РФ режиссёр Рифкат Исрафилов работал 20 лет. Ровно столько Александр Иванов писал «Явление Христа народу». Только на сцене явился не мессия и не святой. Образ Пугачёва – не икона, хотя на него в финале почти молится простой народ. Заслуженный артист РФ Борис Круглов, сыгравший бунтаря, знал, что его герой – умный, сильный духом, отчаянно смелый, казаками избранный, народом любимый. Движения артиста были неторопливы, по-царски величественны. Его проницательный взгляд леденил душу. А «люди толпы его» наводили страх. Но Пугачёв мог не только казнить, но и миловать. Именно он, беспощадный злодей для дворянства, устроил личное счастье дочери капитана Миронова Маши и Петра Гринёва, благородного и смелого юноши. «Этот спектакль о милосердии, чести и достоинстве человека, который при любых, даже катастрофических условиях сохраняет в себе эти высокие качества», – говорит Рифкат Исрафилов.
«Капитанская дочка» имеет прямое отношение к нашему городу, так как именно здесь происходили все ключевые события Крестьянской войны. Как пишут историки, длительная задержка повстанцев у Оренбурга считается большой ошибкой Пугачёва, поскольку она привела к потере стратегической инициативы и подарила время правящей императрице, чтобы собрать силы. По свидетельству тогдашних жителей, ядра и гранаты падали в самом центре города. В XVIII веке они пережили блокаду, по своему значению не менее значительную, чем ленинградская в веке двадцатом. Город-крепость выполнил свою защитную миссию, не покорился лжеимператору. «Оренбург… Оренбург... Оренбург», – это звучное слово, как удар хлыста, летело со сцены, эмоционально встряхивая весь зал.
Мнение всех членов коллегии критиков сошлись в одном: «Капитанская дочка» - масштабный, эпосный спектакль. Андрей Ястребов отметил, что существуют законы постановки античной трагедии, но нет законов постановки эпического произведения.
К тому же Пушкин написал не пьесу. Режиссёр сделал всё для того, чтобы книга стала пьесой, а последняя, в свою очередь, сильным спектаклем. Может быть, поэтому оренбургская постановка была названа ещё и «экспериментальной». Для этого необходимы смелость и свобода. Именно эти качества создали и образ стихии природной в виде метели, и образ стихии социальной, бунтующей.
Массовые сцены всегда были козырями в театральной колоде Исрафилова. В «Капитанской дочке» они стали уместны, как никогда до этого. Зрители воочию представили себе русский бунт, как писал Пушкин, «бессмысленный и беспощадный».
В спектакле появляется и сам Александр Сергеевич в образе мальчика-поэта. Мальчика, которому в детстве няня вместе со сказками обязательно рассказывала про грозного атамана. Тандем ролей Пугачёва и маленького поэта – смысловой центр всей этой театрально-исторической композиции.
Когда вьюга истории стихла и сцена опустела, на постаменте-плахе осталась только одна фигура Емельяна на фоне высокого неба. Финальная музыкальная тема была очень похожа на «Дубинушку» и создавала героическое настроение. Вот так средствами театрального искусства и создаются памятники.
Вечер третий.
Ищите женщину.
После трагедии приятно было попасть на комедию, тоже историческую. В этот вечер оренбургский зритель увидел идеальный спектакль о том, что значит настоящая женщина в жизни любого мужчины. В данном случае, императора Франции. Самарский академический театра драмы им. М. Горького привёз «Корсиканку» в постановке Валерия Гришко. Композицию, когда финал повторяет начало, в театральном мире называют закольцованной. В начале действия, происходящего на острове Святой Елены, по крутой лестнице еле-еле передвигал ноги один униженный старик. В конце – по ней уже царственно поднимался Наполеон. Морской бриз из открытого окна обвевал его гордый профиль. Он наконец понял, что надо находить радость в каждом дне и не оглядываться на прошлое. А кто же его так преобразил? Французы бы ответили: «Шерше ля фам», ведь, по их мнению, причиной любого события оказывается женщина. Жозефина Понтиу привезла поклон от парижского люда и корзину знатного коньяка, а увезла поцелуй Наполеона. Хороший человек помог великому. А зритель увидел прекрасную партнёрскую игру Наталии Прокопенко и заслуженного артиста РФ Владимира Гальченко. Та, которая оказалась к тому же корсиканкой, рассмешила, подняла дух, научила быть счастливым не только императора, но и всех, кто следил за этой романтической историей.
Вечер четвёртый.
Право на жизнь в условиях ада.
В четвёртый вечер на фестивальную сцену вышел творческий коллектив Башкирского академического театра драмы им. М. Гафури. Наши ближайшие соседи представили спектакль «Зулейха открывает глаза» в постановке Айрата Абушахманова. Это первый коллектив, которому молодая писательница Гузель Яхина дала согласие поставить своё произведение.
Про «Зулейху» я услышала в доме своих родителей. Мама сказала: «Этот роман словно написан про нашу раскулаченную когда-то семью». Так могли бы сказать во многих семьях нашей большой страны. Любовь к своему народу, уважение к людям других национальностей, философичность и мифологичность – всё это есть в «Зулейхе». Есть в ней и жуткая правда. Спектакль сделан так талантливо, что весь зрительный зал вмиг почувствовал себя сосланным в Сибирь. Красноармейцы всё приносили и приносили, бросая на сцену, личные дела вынужденных переселенцев. Словно черепа на знаменитой верещагинской картине, они складывались в пирамиду террора против большой, некогда процветающей страны.
Тюркский язык был приправлен русскими словами и песнями. «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», – пели мужчины, падая один за другим, как подкошенные, во время расстрела. Да, лесов у нас действительно много, что особенно заметно на лесоповале. Но если бы не лес, наши герои не выжили. Именно он дал пропитание, именно там Зулейха из тихой крестьянки с вечно опущенной головой превратилась в гордого стрелка, а остальные каторжные раскрыли свои таланты и знания. Чудом оказалось то, что в условиях сталинского ада слабая женщина родила долгожданного сына, обрела друзей, открыла для себя иную жизнь. У актрисы главной роли Риммы Кагармановой такие же огромные глаза, как и у литературной героини. Когда видишь их, так и хочется крикнуть: «Зулейха, омой своё лицо от грязи наговоров и пота тяжёлого труда. Открой свои прекрасные глаза для счастья и свободы. Распахни свою душу для новой любви. Живи!»
Вечер пятый.
Второе пришествие к счастью, или Только бы не было войны!
Вечер пятый завершился историей одной любви в пяти картинах. Челябинский государственный академический театр драмы им. Н. Орлова показал «Пять вечеров» в постановке Дениса Хусниярова. Пьеса Александра Володина занимает особое место в советской драматургии и, похоже, становится весьма популярной в современном театре. «Посмотришь отсюда назад – как коротко всё было, как просто», – писал Володин. Мы увидели давно знакомую по любимому фильму историю о простом человеческом счастье, вернее, о стремлении к нему. Андрей Ястребов начал обсуждение спектакля со слов: «Есть спектакли, на которые зрители приходят со сложившейся системой представлений. Так случилось и на постановке «Пять вечеров». Да, мы подсознательно ждали появление Гурченко и Любшина. Но на сцене появились Татьяна Власова и Владислав Коченда, на которых поначалу «закон сложившегося быта» действовал сильнее, чем довоенная любовь. Сценография состояла из двух огромных вращающихся кубов. Вслед за главными героями эти конструкции то поворачивались, то отворачивались друг от друга. Лишь вечернее освещение придавало этим хорошо придуманным пространствам мягкую интимность, навеянную воспоминаниями. Прошлое всегда идеальнее настоящего. Кажется, что наши герои – самые обыкновенные советские люди. Но они умели ждать счастья, как умели ждать победу. Пусть вторая попытка Ильина найти его, услышит отклик в уже охладевшем сердце Тамары, и два одиночества снова встретятся. Пусть у них будет всё хорошо. Только бы не было войны!
Вечер шестой.
Песня, рождённая любовью.
Оренбургский государственный татарский драматический театр пригласил на спектакль «Ак калфак» (Белый калфак) по пьесе классика татарской драматургии Мирхайдара Файзи, именем которого и назван. Это был очень важный вечер, так как татарский театр был создан в Оренбурге лет сто назад. У национального театра есть особая миссия – сохранение своей культуры, языка. Сберечь традиции и не отстать от современной эстетики – самое сложное в нём. Кто займёт места в зрительном зале – молодёжь или бабушки? Как остаться национальным, но не старомодным театром? Если режиссёр не находит своё, зачем тогда ставить? Наверное, эти вопросы задавал себе Булат Бадриев, когда задумал осовременить «Ак калфак». Чего он не хотел точно, так это ставить бытовой, этнографический спектакль в стиле 50-х годов прошлого века.
По сюжету Хамдия, юная дочь знатного мирзы, с трепетом ждёт первой любви. Любви светлой и возвышенной, как песня. Девушка ставит условие, что отдаст своё сердце только тому, кто сложит о ней песню на века. Помните, как загадала на любовь Марина Цветаева: «Если он подарит мне сердолик, я выйду за него замуж». Красавица не могла знать, что игра провидения таит роковую опасность. Да, она обрела песню, но потеряла счастье. Из-за ревности убит её сочинитель – молодой пастух Баки. Грустная история получилась у Мирхайдара Файзи, и судьба решила её исправить, ведь сказка должна закончиться хорошо. Удивительно то, что исполнители главных ролей Назия Байменова и Ильдар Байменов тоже любят друг друга и у них недавно родилась дочка. Ах, вот почему главная героиня так искренне играла любовный трепет, а самая главная героиня постановки – песня о «сылуым, иркэм», о «моей красивой и нежной» коснулась самой души и оставила светло-грустное чувство …Спектакль решён в бело-чёрном ключе. Было такое ощущение, будто мы открыли старый семейный альбом, где чинно стоят мужчины в тюбетейках и восседают женщины в калфаках. В начале представления статичных актёров словно оживили, но оставили при этом некую пластическую условность, в одних случаях плавную, обрядовую, в других – угловатую. В «Ак калфак» наблюдается, как минимум, два визуальных стиля – ретро и минимализм – и два музыкальных – национальный и электронный. Под первый хочется целоваться и плакать, как сказал поэт, а второй хочется выключить, чтобы не мешали целоваться и плакать. Песню, рождённую любовью, хотелось усилить до грома, до эха, до вечности.
Вечер седьмой.
Шутка в стиле «хоррор» и Таки брачный договор.
Это был вечер комедий. Орский государственный драматический театра им. А.С. Пушкина разыграл комедию «Смерть Тарелкина # дуракидурацкие» по Сухово-Кобылину в постановке Дмитрия Сарвина. Как, скажите, можно пошутить над тем, что люди боятся больше всего? Для этого нужно быть орчанином. Начинался спектакль вполне серьёзно. Тарелкин, склонивший колени на матрас, признался, что не хочет жить. Сверху за ним и за всем, что творилось дальше на сцене, наблюдал огромный, моргающий сюрреалистический глаз, словно взятый с картины Рене Магрита «Кривое зеркало». Скорее, в этом и кроется ключ к смыслу такого непростого спектакля в жанре «хоррор», призванного напугать зрителя, вселить чувство тревоги и страха, создать напряжённую атмосферу ужаса или мучительного ожидания. Но все и всё в этом спектакле, в том числе и смерть, носит фиктивный характер. А чтобы не так сильно шокировать зрителя, орчане веселят его, используя при этом цитаты из самых любимых народных фильмов, таких, как «Иван Васильевич меняет профессию», «12 стульев», «Место встречи изменить нельзя», «Тот самый Мюнхгаузен». Смешивается весь этот театральный винегрет с немыми сценами и оригинальной хореографией. Зритель любит, когда его любят. А с ним ещё и юморят, и шуткуют. Здесь искать логику трудно, да и не надо. Поэтому после двух с половиной часов намеренного балагана, прикида, абсурда и фантасмогории ублажённая публика ласково скажет: «Ну, насмешили, дураки дурацкие!»
Вторую комедию отыграл Бугурусланский городской драматический театр им. Н.В. Гоголя по пьесе Э. Кишона «Брачный договор» в постановке Вячеслава Сорокина. Здесь хоть сюжет рассказать можно. События разворачиваются во второй половине ХХ века. У зрелой супружеской пары дочь выходит замуж, и родители должны представить в раввинат брачный договор. А он куда-то подевался. И все его долго ищут. Что его искать-то – он был прописан в декорациях. На его фоне и начинается нешуточная ревизия чувств, с выяснениями отношений, вплоть до развода. А брачный договор таки не зря придуман.
Жюри отметило, что репертуар Бугурусланского театра пополняется спектаклями интересными, оригинальными. Зрительный зал стоя аплодировал артистам, а исполнителю главной роли подарили традиционный еврейский головной убор – ермолку.
Вечер восьмой.
Да, это жизнь.
Завершился ещё один фестивальный день. Оренбургские зрители аплодировали артистам Татарского академического театра им. Г. Камала, представившим спектакль «И это жизнь?..» в постановке Айдара Заббарова, студента ГИТИСа. Какой зрелый спектакль получился у этого молодого человек! И озорной одновременно.
Герой истории, написанной в начале ХХ века, тоже молод. Он взрослел, как и все мальчики: следил из-за забора за соседкой, старался модно одеться, чтобы понравиться девушкам, читал, мечтал. Завершив учёбу в медресе и подчинившись отцовской воле, он становится сельским муллой. Исхаки искренне желает служить людям, просвещать народ. Но, не имея сильного характера, подстраивается под жену, у которой на уме только гуси, утки, дрова. И горячий чай, конечно. Юношеские идеалы забыты, глобус заброшен, книги пылятся под столом. И только приезд друга, с которым учились и были духовно близки, пробудил его от мещанской спячки. Вот тогда и задаются главные вопросы человека: «А кто я?», «И это жизнь?..»
Такая жизнь – удел многих людей. Но почему на сцене неизменно присутствовали три огромных столба? На трёх китах мир покоится. Думается, что это были столпы веры, семьи и крепкого мусульманского быта. И хотя в этой постановке над героем и подсмеиваются, сыграна она в татарском театре. Как и несколько десятилетий назад, татарская актёрская школа отличается бытовой достоверностью, сохраняет самое важное из прошлого, не отрываясь от корней. Сейчас многое изменилось, но не главное. Национальная стихия осталась. Татары не только культурные, но и семейные традиции сохранили.
А как в семье без юмора? В татарском театре даже грустное показано легко и весело. Многие мизансцены спектакля тому подтверждение, особенно в женском исполнении. Ах, эти смешные татарочки доставили столько эстетического удовольствия! Казанцы ещё раз доказали, что национальный театр, имея свой менталитет, не имеет ограничений. Как сказали критики, очень хороший чеховский спектакль получился. А роль Искандера Хайруллина - одна из лучших этого театрального сезона.
Вечер девятый.
Про гроб и яблоки.
И опять серьёзная вещь – «Железнова Васса Мать» Свердловского государственного академического театра драмы. Интересно, что Горький пишет первый вариант этой пьесы, находясь на Капри. Это его взгляд на Россию из-за моря. Это его размышления о судьбе страны вообще. По словам режиссера Уланбека Баялиева, Васса – это сама Россия в эпоху смены власти. В пьесе происходят ужасные вещи – суицид Липы, убийство Прохора, смерть Захара. Что сделают с Павлом, который вроде бы согласился идти в монахи? Мы наблюдаем за семьёй, где происходит самое жестокое с людьми. Они живут в холодном стеклянном доме, похожим на террариум.
Весь первый акт зритель слышал агонию отца семейства, видел приготовленный для него гроб. Его обходили, на нём сидели, об него спотыкались. Зато во втором акте хрип умирающего заменили на детские голоса, а на авансцену высыпали целую коробку настоящих яблок. Ведь единственное любимое занятие Вассы было возделывать свой сад. Правда, не вишнёвый.
Вассу играет заслуженная артистка РФ Ирина Ермолова – потрясающая женщина с глубоким, красивым голосом и королевской статью. Одна фамилия чего стоит. Она и железная леди, человек дела, и глубоко страдающая мать, прообразом которой выводят, ни много, ни мало – Богородицу. Сильных женщин и слабых мужчин показали нам свердловчане. Как сказала одна зрительница, атмосфера гнетущая, но в хорошем смысле, мобилизует думать. Что ж, театр для того и нужен…
Вечер десятый.
Если бы Отелло был казахом.
Вечер десятый был ознаменован спектаклем «Отелло» Государственного академического казахского музыкально-драматического театра им. К. Куанышбаева. В «Орынборе», как называют наш город казахи, вечную историю любви и ревности, доверия и обмана предложил народный артист Казахстана Талгат Теменов.
Фарид Бикчантаев, главный режиссёр театра им. Г. Камала, однажды рассказал историю об одной своей постановке, когда с пространством спектакля случилось что-то не то. Тогда актёры всю сцену вымыли своими руками, то есть совершили некий очистительный акт. После этого работа удалась. Художник-постановщик «Отелло» Канат Максутов тоже совершил особый акт с пространством оренбургской сцены – он устлал её ковром и по-другому поступить не мог. Ну, не живут казахи без ковра. На нём и разворачивались шекспировские страсти, но кипели на восточный лад. Зрители замерли – вдруг трагедия закончится хорошо? Ведь она такая красивая, музыкальная, пластичная…
Казалось, кульминацией спектакля было не удушение невинной девочки, а слово «бахэт» – «счастье», в упоении произнесённое Отелло.
Но как можно было задушить его собственными руками? Разве можно быть таким доверчивым и не разобраться в навете самому? Восточный мужчина поступил бы по-другому. Несомненно, если бы Отелло был казахом, Дездемона осталась бы жить. «По-мужски надо было спросить у Кассио, на самом деле Дездемона дала ему платок», – недоумевал исполнитель главной роли заслуженный деятель РК Куандык Кыстыкбаев.
О, каким он был Отелло! Актёр словно рождён для этой роли. Восточный батыр хорош и в кольчуге, и в роскошных восточных халатах. В боях был смел, как лев, в любви нежен, как…. Даже слов не хватает. Такому всё простишь!
Вечер одиннадцатый, прощальный.
С королём на дружеской ноге.
Завершил театральный марафон Центральный академический театр Российской Армии (г. Москва) спектаклем «Мольер (Кабала святош)» по пьесе Михаила Булгакова. Режиссёр-постановщик – народный артист России Борис Морозов. Это был поистине достойный фестивальный финал. В оренбургском театре мы увидели историю про театр в Пале-Рояль, в котором выходили к рампе мольеровские актеры. Великий француз был актёром сам. Скажите, любите ли вы театр так, как любил его Жан-Батист Поклен де Мольер? Даже тайны его личной жизни, в которую мы были посвящены в этот вечер, отношения с женщинами и церковниками не были так важны, как его неподражаемая игра на сцене. «Спектакль Морозова – о театре и человеке театра. О жизни, похожей на пьесу, и о пьесе, похожей на жизнь», – писали об этой постановке.
Ещё об одном прощальном подарке. В зрительном зале присутствовал Людовик XIV. Милейший человек, скажу я вам, этот король-Солнце. Его так обаятельно сыграл народный артист России Николай Лазарев. Когда заслуженный артист России Андрей Егоров, игравший Мольера, бросил знаменитую реплику: «Всю жизнь я ему лизал шпоры и думал только одно: не раздави. И вот все-таки – раздавил. Тиран!..», – ему не веришь. Какой же он тиран? Зато веришь главной фразе лицедея: «Я ещё хозяин на последнем спектакле». Жан-Батист не хотел умирать в одиночестве, поэтому он оставил этот мир на сцене, возрождаясь молодым и весёлым Арлекином, попирающим смерть.
В рамках XI Международного…
Образовательная составляющая фестиваля от известных театральных педагогов получилась тоже очень насыщенной.
Мастер-классы по сценической речи провела профессор кафедры сценической речи Российского института театрального искусства (ГИТИС), заслуженный деятель искусств РФ, кандидат искусствоведения, руководитель Всероссийской лаборатории педагогов сценической речи при СТД РФ Ирина Промптова.
Юрий Альшиц – основатель и художественный руководитель Всемирного института театрального тренинга /WTTI/ ITI – UNESCO, профессор, кандидат искусствоведения (г. Берлин) провел творческую лабораторию «На границе – пустота». Финальная работа с бесподобными оренбургскими актрисами исследовала границы слова и безмолвия, тишины и звука, действия и созерцания. Состоялась презентация его новой книги «Искусство диалога».
Режиссёрской лабораторией СТД РФ руководил народный артист РФ, лауреат Государственной премии РФ, профессор, художественный руководитель Оренбургского государственного областного драматического театра им. М. Горького Рифкат Исрафилов. В ней приняли участие режиссёры с Северного Кавказа и коллеги из других театров России.
В рамках офф-программы фестиваля состоялся показ дипломного спектакля выпускного курса театрального отделения ОГИИ им. М. и Л. Ростроповичей «Человек из Подольска» по пьесе современного драматурга Д. Данилова (режиссёр-педагог – Александр Фёдоров, мастер курса – Рифкат Исрафилов). Вниманию зрителей представили дерзкий театральный эксперимент – спектакль-апокалипсис с элементами абсурда о горьком будущем планеты Земля и о причинах, его породившем. Конец света молодёжь сыграла на «пятёрочку». Критики же отметили, что работа с современной драматургией порождает новые идеи, так необходимые для сегодняшнего театра.
Диплом и приз XI международного театрального фестиваля «Гостиный двор» получил дипломный спектакль режиссёрского факультета ГИТИС (мастерская Л. Хейфеца) «Бешеные деньги» А. Островского. Благодарим за яркие эмоции и желаем удачи начинающим театральным деятелям!
Ну, что сказать вам на прощанье…
Закладывая Оренбург, губернатор Иван Неплюев одновременно заложил и Гостиный двор, ставший центром торговли и общения с разными народами. Театральный «Гостиный двор» по традиции стал многонациональным, многоязычным, а заодно и многожанровым. Мы любим гостей исторически, поэтому наши фестивали отличают высокий организационный уровень и особая душевность.
Ни одно из искусств так воочию не проявляет «рисунок человеческой души», как театр. Ни одно из искусств так не ориентировано на зрителя. Понравиться ему – главное для творческого коллектива. Наши гости отметили, что оренбургский зритель вежлив и впечатлителен. Он любит театр и его фестивали. Но Мельпомена устала и удаляется с театральным караваном в неведомые нам земли. Мы не прощаемся с ней и говорим: «До новой встречи!».
