Через парадный вход по мраморным ступеням он, зритель, входит в храм Мельпомены. А чуть раньше по обычным ступеням с непарадной стороны входит Актёр. Но и это ещё не театр. По-настоящему театр начинается, когда между Зрителем в зале и Актёром на сцене вспыхивает вольтова дуга эмоционального потрясения, приводящая в конечном итоге к очищению души, названному Аристотелем катарсисом.
В одиннадцатый раз в Оренбурге состоялся театральный фестиваль «Гостиный Двор». Напомню: первый раз это произошло 2-го июня 1994 года. Ещё свежи были воспоминания о гибели СССР и кровавых событиях 1993 года, когда в самом центре Москвы танки били по зданию Верховного Совета, а в Оренбурге 13 театральных коллективов представили свои спектакли на суд зрителя. Удивительно? Нет, закономерно. Как известно, в первые голодные, послереволюционные месяцы Евгений Вахтангов поставил весёлую комедию в жанре «дель арте» «Принцесса Турандот», стараясь с помощью смеха помочь людям пережить страшные времена, наступившие тогда в России. Именно искусство, если это не фальсификат, способно помочь человеку пережить страшные сюжеты, которые преподносит самый главный Драматург – наша жизнь.
В Оренбурге инициатором первого фестиваля «Гостиный Двор» выступил Владимир Флейшер, поэт, директор областного кукольного театра, бывший тогда председателем местного отделения СТД России. Удивления достойно, что нашлись немалые по тем временам деньги в областном, насквозь дырявом бюджете. Надо отдать должное руководителям области; с тех пор в Оренбуржье возникли и продолжают жить фестивали искусств, которые известны далеко за пределами области.
В этом году, названном Годом театра, в программу фестиваля были включены 12 спектаклей 12 театров. Ещё два спектакля – студенческие работы – показывались на сцене, но вне рамок официальной программы. Помимо русского – основного языка фестиваля, звучали татарский, башкирский, казахский языки. Кроме спектаклей, в программу фестиваля были включены и образовательные мероприятия.
Был ли зритель? Очень даже был! По свидетельству Павла Церемпилова – директора фестиваля, на спектаклях побывало более шести тысяч человек. Рамки мероприятия (в первую очередь – финансовые) не позволяют играть спектакли два-три раза. Но, если бы такое случилось, количество зрителей возросло многократно. Что же ведёт людей в театральные залы, когда дома к их услугам телесмотрение с сотнями самых разнообразных кабельных каналов, многие из которых транслируют безостановочно кинофильмы? Идут за развлечением? За научением? Шекспир в пьесе «Гамлет» в уста главного героя вложил слова, несколько язвительно звучащие, о тех, кто идёт в театр за чистым развлечением. Говоря о подлом царедворце Полонии, он произносит: «Для него существуют только балеты и сальные анекдоты, а от трагического он засыпает». Рифкат Исрафилов – многолетний художественный руководитель фестиваля, народный артист России, лауреат Государственной премии, свято исповедующий каноны русского, реалистического театра, всякий раз очень взыскателен в подборе театров и спектаклей. Ни разу на оренбургской сцене не были сыграны спектакли, которые расхвалены критиками особого пошиба, но при этом смотреть их позволительно только тем, кому уже исполнилось более 18 лет. Тут дело не в архаичной, провинциальной психологии оренбуржцев. Просто истинных театралов на мякине не проведёшь. Попытки привлечь зрителя «новациями» сомнительного свойства, когда со сцены вместо жизни человеческого духа демонстрируют голое место, на котором люди сидят, у нормальных, не втянутых в извращенческий круг людей вызывают вполне понятное брезгливое чувство.
Взять хотя бы лучший (по моему мнению) спектакль по первоначальному варианту пьесы М. Горького «Васса Железнова. Мать». Его поставил в Свердловском государственном академическом театре драмы Уланбек Баялиев. С высочайшей степенью психологической достоверности на сцене разворачивается трагедия женщины, очевидно незаурядной, любящей, страдающей, талантливой, богатой, и её семьи. Тема пьесы, написанной в 1910 году, как нельзя актуальна сегодня. Семья, любовь, нежность, сыновние и дочерние чувства – всё ничто, всё перебарывает неодолимая корысть, борьба за наследство, когда в ходу все оттенки подлости.
Поразительна сила таланта Ирины Ермоловой в главной роли. Изощрённо-тонко ведёт свою роль Семён Зольников, играющий сына. Особо хотелось отметить Екатерину Соколову, нашу землячку родом из Орска, в роли горничной Липы. Острый рисунок роли вырисовывает Алексей Агапов, изображающий… приживалку Дунечку… Ни на минуту внимание зала во время спектакля не ослабевало. И совсем не только потому, что пьеса о жизни и смерти дореволюционной пароходовладелицы созвучна нашему капитализированному времени. Спектакль вполне отвечает непреложной формуле А.С. Пушкина, которую он изложил в статье «О народной драме и драме «Марфа Посадница». Рассуждая о природе сценического искусства, он написал: «Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах». При этом Пушкин – сам драматург, совсем не требует от авторов и театра буквализма. Не стремится он заклеймить занимательность, яркость формы. «Драма родилась на площади, – пишет он, – и составляла увеселение народное. Народ, как дети, требует занимательности, действия…Народ требует сильных ощущений, для него и казнь – зрелище. Смех, жалость и ужас – суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим волшебством».
В полной мере эти требования относятся и к эпохальной по своей сути постановке «Капитанская дочка» по повести всё того же А.С. Пушкина, представлявшей на фестивале Оренбургский драматический театр имени Горького. (Режиссёр-постановщик и автор инсценировки – Рифкат Исрафилов). Примечательно, что в 2000-м году на фестивале был представлен спектакль под тем же названием, того же режиссёра. Но сегодняшний – не самоповтор. Почти двадцать лет назад это был лиричный рассказ о всепобеждающей силе любви. Сегодня режиссёр-постановщик в поиске глубинных смыслов происходившего тогда в оренбургских степях обратился всё к тому же Пушкину, который написал и «Историю пугачёвского бунта», по определению автора «бессмысленного и беспощадного». Отсюда усиление драматичности, световое решение, подчёркивающее всю мрачность ситуации, в которой оказываются Маша Миронова и Петруша Гринёв. Можно сколь угодно долго спорить по поводу того, насколько тот или иной режиссёр «ушёл» в прочтении и воплощении на сцене от литературного первоисточника, тем более, прозы. Но стоит прислушаться к мнению известного англо-американского театрального критика и теоретика Эрика Бентли, написавшего в своей книге «Жизнь драмы» следующие строки: «Сценическое воплощение во многом обогащает пьесу – ведь для нас столько значит непосредственное, чувственное восприятие! Если сюжет, обрисовка характеров и диалог облекают плотью тему, преобразуют мысль и мудрость, а картину жизни – в прозрение, то хорошая постановка тысячью способов помогает свершиться этому, но прежде всего посредством добавления решающей и убедительной в своей конкретности фигуры – живого актёра».
Это хорошо видно по трактовке образа «вора и разбойника» Емельки Пугачёва. В том, давнем спектакле артист Анатолий Бледный представлялся красивым, почти былинным героем в красной рубахе, в тулупе нараспашку. Сегодня Борис Круглов – образ иного толка. Это убийца, готовый проливать кровь, согласно его притче о вороне и орле. В нём чувствуется злая воля, которая под воздействием выпитого ли вина, прихоти ли, может смениться минутной милостью. Однако взгляд его хищных глаз характерен. Его дополняет и усиливает летящий в поисках добычи орёл, что демонстрируется на экране и стал изобразительным лейтмотивом спектакля. Театр не газета, а актёры не агитаторы из предвыборного штаба той или иной политической группировки. Но связь между изображаемым на сцене и той, реальной жизнью, в которую возвращается зритель после закрытия занавеса, очевидна. Она не в прямом цитировании, но в создании образного строя всего спектакля, выраженного в актёрской игре, декорационных ухищрениях, музыке, световых эффектах и который, однако, исподволь заставляет зрителя самому домысливать и развивать посылы, содержащиеся в пьесе и постановке. Думаю, многие, даже разгорячённые или застывшие от «недумания» головы задумаются о причинах народного бунта и о страшных его последствиях.
Венецианский мавр заговорил в Оренбурге по-казахски. Спектакль по знаменитой пьесе Шекспира привезли из столицы Казахстана, города Нур-Султана актёры Государственного академического казахского музыкально-драматического театра им. К. Куанышбаева. Когда-то, в 60-е эта пьеса украшала репертуар оренбургской драмы. В роли ревнивого мавра блистал актёр П. Павленко. Он выходил на сцену весь в чёрном гриме, поигрывал мускулами и успешно, по старому театральному выражению, «грыз кулисы», изображая неукротимый африканский темперамент. Дамы в зале рыдали!
Казахстанские гости привезли своё видение вечной драмы, в которой переплелись подлое коварство Яго, удивительная доверчивость Отелло, которая, однако, не выдержала потрясения от мнимой неверности Дездемоны. Впрочем, сюжет настолько классичен, что комментировать его смысла нет. А вот воплощение заслуживает самых добрых слов. Спектакль музыкален в сути своей, разыгрывается, как по нотам. Оформление и костюмы лаконичны и стилизованы. В них угадывается и национальный казахский колорит. В фестивале, как я уже выше упоминал, звучали спектакли на нескольких языках. Однако никаких проблем с пониманием у зрителей не возникало. Все, кто пожелал, получили комплект наушников, и можно было смотреть и слышать квалифицированный синхронный перевод.
Следует отметить прекрасную работу технических и постановочных служб двух оренбургских театров: драматического им. М. Горького и татарского театра им. М. Файзи. Как только последний зритель покидал зал, снимались декорации, и начинался монтаж новых для следующего представления. При этом у каждого спектакля сложная световая и звуковая партитура. И оставалась ночь и начало следующего дня, чтобы всё подогнать под размеры сцены и её техническое оформление. А также провести актёрский прогон-репетицию. В успехе фестиваля огромная заслуга его дирекции и лично Павла Церемпилова, как организатора, хорошо продумавшего всё – приезд артистов, размещение, организацию питания и то, что скрыто от зрителя за кулисами задолго до начала фестиваля.
И ещё об одном спектакле хотелось бы сказать. Его привёз из Москвы Борис Морозов –главный режиссёр Центрального Театра Российской Армии. Это пьеса Михаила Булгакова «Мольер (Кабала святош)».
У пьесы давняя, иногда довольно скандальная сценическая история. Булгаков написал её для МХАТа, даже сам играл в ней маленькую роль. Но спектакль был тогда решительно и бесповоротно запрещён партийными чиновниками от культуры и искусства. Они, чиновники, всегда и во все времена (в том числе и наши) прекрасно разбираются во всём, в чём на самом деле мало что понимают. И потому готовы руководить чем угодно: от многолюдного академического хора до поэта, который, закрывшись в тиши, подбирает новые незатёртые рифмы… Такое вмешательство самым губительным образом действует на человека-творца, будь то драматург, режиссёр или актёр. Мольер – великий французский комедиограф – заплатил своей жизнью за попытку показать двуличие католических святош в пьесе «Тартюф», автором которой он являлся. Историю преследования гения воплотило во всём своём великолепии целое созвездие столичных актёров. Андрей Егоров в роли Мольера, Ольга Богданова в роли Мадлены Бежар, Николай Лазарев, изображавший короля Людовика Великого. Ни одной «проходной» роли. Ни одного, даже малейшего повода вспомнить знаменитое: «НЕ ВЕРЮ!» К.С. Станиславского, которым он ссаживал с котурнов «заигравшихся» Актёр Актёрычей, поменявших проникновение в глубины психологии изображаемого персонажа на имитацию, самолюбование и демонстрирование актёрских «штучек». Было любопытно наблюдать за редакцией зрителей, впитывающих каждое произнесённое со сцены слово. После долгих аплодисментов, многократных вызовов на поклон занавес закрылся, и зрители по мраморным ступеням стали расходиться по домам, испытывая неизъяснимое чувство наслаждения от одиннадцати дней общения с прекрасными спектаклями и замечательными актёрами. Спектакль ЦТРА стал прекрасным завершением одиннадцатого Оренбургского Международного театрального фестиваля «Гостиный Двор».
Постучим по дереву и будем надеяться, что не последнему.