Горечь непризнания испытали на себе и Алексей Фатьянов, и Владимир Высоцкий, при жизни которого не было издано ни одной книги. Несмотря на то, что Николай Карташёв в течение пятнадцати лет публиковал свои самобытные лирические стихи и целые главы из исторических поэм в областных газетах «Южный Урал» и «Комсомольское племя», руководители региональной писательской организации оставались безучастными к его творчеству, очевидно, считая поэта, жившего в маленькой Гамалеевке, провинциальным автором, не достойным их сановного внимания. А уж когда Н. Карташёва не стало (он погиб в начале 1984 года при невыясненных обстоятельствах), его имя и вовсе поросло густой травой забвения.
Вспомнили о Николае Карташёве в 2000 году, когда вышел в свет отпечатанный в Бузулукской типографии небольшой сборник его стихов и песен «Течёт река Самарочка». Автору этих строк пришлось собирать эту книжечку буквально по крупицам – на основе давних газетно-журнальных публикаций, посредством переписки и встреч с краеведами, журналистами, земляками поэта, с людьми, хорошо знавшими и помнящими его. Композитор А.Ф. Цибизов, например, восстановил по памяти слова и ноты своей песни «Тюльганочка», написанной им на стихи Н.И. Карташёва в 1970 году. Немалых трудов стоило найти снимки поэта, ведь архив его не сохранился.
И всё же затраченные усилия были не напрасными. Тысячный тираж книги «Течёт река Самарочка» был направлен в основном в библиотеки области. Творчество поэта вызвало большой интерес читательской общественности. Статьи о нём, его стихи и песни были напечатаны в литературно-художественном альманахе «Гостиный двор», в газетах «Южный Урал», «Оренбуржье», во многих городских и районных изданиях. Еженедельник «Вечерний Оренбург» опубликовал переписку поэта с литературным краеведом М.М.Чумаковым.
Большая работа по изучению жизни и творчества Н.И. Карташёва, по сохранению памяти о нем проведена на его родине в селе Гамалеевка Сорочинского района. В музее средней школы оформлена экспозиция, посвящённая поэту. Заведующая музеем Антонина Николаевна Горюнова выступила с инициативой открыть памятник Н.И. Карташёву на его могиле. Пришлось немало похлопотать, чтобы найти спонсоров и исполнителей, продумать композицию и довести задуманное до логического конца. И вот в один из солнечных осенних дней 2009 года на сельском кладбище состоялось долгожданное открытие. Когда с мрамора сняли полотно, то перед притихшими сельчанами предстал поэт, в задумчивости склонившийся над рукописью. Это одно из немногих сохранившихся фото Николая Ивановича.
В связи с 90-летием Н.И. Карташёва вспомнили о нём в республике Марий Эл, где он с 1954-го по 1969 год работал в газете «Марийская правда» литсотрудником, заведующим отделом, ответственным секретарём. Республиканский литературно-художественный журнал «Литера» опубликовал две статьи о жизни и творчестве поэта и подборку его стихов. В ближайшее время в Йошкар-Оле выйдет книга доктора филологических наук И.П. Карпова о русской поэзии в республике Марий Эл. Одна из глав этой книги будет посвящена творчеству Н.И. Карташёва. И.П. Карпов отыскал в марийской печати более 40 стихотворений нашего земляка и любезно поделился с нами. Часть из найденных стихов вошли в предлагаемую подборку. В оренбургской печати они не публиковались.

Иван КОННОВ

ИЮНЬ

С чем сравнится твой возраст сиреневый,
Синеглазость коротких ночей?
                                     Ах, июнь!
Ни на что не разменивай
Закипающей силы своей.
Над лесной белоствольной опушкою,
Где под каждой травинкой роса,
Прокричи беспокойной кукушкою
И живые услышь голоса.
Будь волшебником добрым, как принято,
Не знавай неудачи ни в чём.
Пусть берёзка, никем не покинута,
Над хрустальным смеётся ручьём.
Не оставь и меня в одиночестве,
Глубже в душу мою загляни.
Ей не нужно ни снов, ни пророчества –
Песню в душу мою зарони.
Околдуй предрассветною сказкою,
Синь озёр пораскинь на пути,
В глушь, в леса позови меня ласково –
Только к людям опять возврати!..

СКАЖИ МНЕ, ВОЛНА – СЕРЕБРИНОЧКА…

Не скрыть от реки быстроглазой,
Кого повстречала ветла.
А мы замечаем не сразу,
Что осень к крыльцу подошла.
Скажи мне,
Скажи мне, волна-серебриночка,
На чью там дорожку багряные листья легли?
А в сердце непрошенно входит грустиночка,
Наверно, её принесли журавли.

Нас осень ничуть не тревожит,
Но лета нам всё-таки жаль
Быть может,
Быть может,
Быть может,
Ты выйдешь его провожать?
К нам месяц шагнёт на дорогу,
И птицы, над степью трубя,
Поделятся с нами тревогой
За осень, за нас, за себя.

Скажи мне,
Скажи мне, волна-серебриночка,
На чью там дорожку багряные листья легли?
А в сердце непрошенно входит грустиночка,
Наверно, её принесли журавли.

       В ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

На осине иней, иней.
Снег повсюду синий, синий.
По снежочку мы идём,
Как по реченьке плывём.

Идёт дружок вразвалочку,
Пинает зиму валенком.
А я шагаю рядышком,
Ссыпаю звёзды в варежку!

Не твои ли это губы
Обронили: – Люба, Люба...
Губы милого не лгут,
Я их шёпот стерегу.

Хорошо б идти потише!
Губы шепчут: – Гриша, Гриша...
А он весь передо мной:
Взгляд весёлый озорной.

Вот подходим мы к берёзе.
Говорю я: – Будь серьёзней!
На морозе не целуй –
Ходит эхо по селу...

А мне милый отвечает,
Что души во мне не чает.
Как же быть нам,
                Как же быть?
Как нам эхо изловить?

Идёт дружок вразвалочку,
Пинает зиму валенком.
А я шагаю рядышком,
Ссыпаю звёзды в варежку!

            * * *
Иду, волнуюсь я,
Снежинки кружатся.
Окно заветное –
В морозном кружевце.
С ним поравняюсь я –
Сверну с дороженьки.
Ой, тише, валенки,
Неостороженки!

У ненаглядного
Мать больно грозная.
Зачем, подумает,
Хожу так поздно я,
Зачем снежинками
Вся припорошена...
А я к любимому
Иду непрошенна.

Я постучусь к нему
В окно синицею.
Спрошу насмешливо:
– Спокойно спится ли?
Скажу: – Вы заняты...
Всё сны вам видятся.
На вас нисколечко
Нельзя обидеться.
И беспокоить вас
Я б не решилася,
Да шла домой сюда,
С дороги сбилася...

  ЮРИЙ ГАГАРИН

Отважный сокол,
Сын Страны Советов,
Он дорог всей Земле!
И он живёт
И в зареве космических рассветов,
И в славе, продолжающей полёт.
И я судьбе безмерно благодарен,
Что тот апрель
Всходил и надо мной,
Что Юрий Алексеевич Гагарин –
Подумать только! – современник мой.

    КОМСОМОЛУ

От юной поступи твоей
У разворота пятилетий
На нашей солнечной планете
Ещё просторней и светлей.
Рабочий, пахарь и боец,
Ты веришь до самозабвенья
В союз мечты и вдохновенья,
В союз испытанных сердец.
Ты созидаешь города,
Штурмуешь тайны мирозданья
И, сокращая расстоянья,
К морям выводишь поезда.
Ты высоко несешь свой флаг
В цехах, в раздольях нив пшеничных
И на заставах пограничных,
И на линейных кораблях.
Так будь же смел и мудр в борьбе,
А всё, что с бою взял у жизни,
Отдай, как долг велит, Отчизне,
Оставь лишь молодость себе!

  В ПЕРВОМ ЭШЕЛОНЕ

В те годы мы юными были,
А юность нетрудно понять!
Девчонкам, которых любили
Не всё мы успели сказать.
О чём-то просили нас мамы,
Тревогу в душе затая.
А мы повторяли упрямо,
Что ждут нас степные края.
И мчались навстречу метели –
Мы очень спешили тогда.
Те вёсны давно отшумели,
Но нам не забыть никогда:
Задор комсомольской трёхрядки,
Горячего сердца порыв,
И первые наши палатки,
И первые наши костры.
Забыть ли, как утром весенним,
В суровой, безлюдной глуши,
Вели мы, друзья, в наступленье
Армады всесильных машин.
Земля прогибалась под новью,
И мы, проложив борозду,
Зажгли у её изголовья
Немеркнувшей славы звезду.
Не нам ли ночами зарницы
Шептали: – Дружок, не проспи!
Качнулась под ветром пшеница
В разбуженной нами степи…
В поля выходили бригады
Не только на чудо взглянуть.
И первые в жизни награды
Ложились ребятам на грудь!
Целинной своей колыбели
Мы будем верны до конца.
Хотя, говорят, постарели,
Но разве стареют сердца?
И славы своей не уроним –
Она окрыляет наш труд.
Мы в первом ещё эшелоне,
За нами другие идут!

ЧЁРНАЯ РЕЧКА
                 (Памяти А.С.Пушкина)

– Писал бы, брат,
                  Да цензор близко, –
Язвил поэт. – Жизнь не мила!
Семья, заботы, переписка,
А тут журнальные дела.
Но, от трудов устав изрядно,
Он всё же дивный миг знавал,
Когда и свет,
И город хладный
Для Чёрной речки забывал.

А эта степью вольной льётся,
И тоже по сердцу ему,
И тоже Чёрною зовётся, –
А любопытно: почему?

Но объяснить ему не в силах
Загадку эту, как ни жаль,
Ни проводник,
Ни старожилы,
Ни даже сам Владимир Даль.

А он, сойдя с дороги тряской,
Уже стоит на берегу.
Оставив пыльную коляску
Разбойной масти ямщику.

Стоит в задумчивости кроткой,
Глядит на тёмную струю,
И слышит
Сердца стук короткий
И выстрел… Где-то на краю.