Мы бы не пришли на эту выставку, если бы не В.И. Занога. Володя захотел показать в других залах, отданных под пасхальную выставку, новые картины своей дочери Маши. Их там три. Пасхальное угощение, вид из мастерской на леса Приочья (большое, интересное полотно), и «За чтением». Последняя картина нас «затянула». Не хотелось от неё уходить. Я её назвал – открывающая суть русской интеллигенции. За старым письменным столом под киотом со многими иконами, у окна сидит пожилая женщина (к зрителю боком, лицо не угадывается) и читает книгу. За окном осенний пейзаж. Вдалеке, на возвышенности, очертания белой церкви.
Маша рассказала – писала эту работу (большую, на холсте) с натуры у подруги матери. Женщина на картине – это Нина Ивановна Жданова. Но вот интересная деталь – церковь она написала по какому-то наитию: «Потому что она там должна быть». И ведь, действительно, была. Хозяйка дома подтвердила. Только до нашего времени не достояла. Вот теперь и гадай – что или кто «подтолкнул» художника «присочинить» в картине Божий храм?
Просмотрели три зала гжели художника-керамиста Сергея Владимировича Исаева. И чего там только не выставлено, каких только причуд не воплощено – от часов до статуэток…
Заглянули и в зал фотографий с Афона протоиерея Игоря Пчелинцева. Бывший наш священник (я у него исповедовался и причащался, когда он служил в Строгановской церкви на улице Рождественской) теперь находится в Израиле, на Святой Земле, в Миссии Русской Православной Церкви.
Красиво, профессионально, есть и два впечатляющих кадра (старец принимает исповедь, успокаивает с любовью и состраданием).

3 июня

В городе министерство культуры вновь проводит «Литературную ночь». Попросили меня в Союзе писателей что-то организовать. Позвал Бориса Селезнёва (в первую очередь), А.М. Коломийца. Алексей Маркович устроил целый творческий вечер. Пришли Андрей Тремасов, Ярослав Кауров, Николай Тихонов (Чих), Ирина Дементьева, которая, кроме своих, прочитала стихи Сергея Карасёва и Лигии Лопуховой.
Всех представлял как авторов «Вертикали. ХХI век» – журнала и издательства. Через усилитель трансляция велась на улицу. По завершении вечера дружески пообщались в моём кабинете.
Когда на вечере представлял слово для выступления, то всё шутил – сплошь учёные – доктора и кандидаты наук. Непонятно – творческий вечер или учёный совет.

4–5 июня
Большое Болдино

Поехал только после настойчивых просьб, взяв с собой Михаила Рубцова и Анатолия Абрашкина. Долго и с удовольствием гуляли по парку. В самом его конце выстроена небольшая деревянная церквушка (зачем она здесь?), с паперти которой открывается замечательный вид на дальние холмы и перелески, зелёные поля и овраги.
В ложбинке у ручья растёт громадная ветла в шесть обхватов. Удивительно старое и ещё крепкое дерево. Дотрагиваешься до его ствола, до старой твёрдой коры, и словно соприкасаешься с иным временем, с иными людьми, которых давным-давно нет на этом свете. Особенное чувство испытываешь от тишины. Гуляние праздничное наверху, довольно далеко за парком, садом, прудами. А тут тишина, покой, редко кто из гостей добирается в этот угол усадьбы, где старое дерево говорит с вечностью, где воздвигнута никому не нужная церквушка и еле движется вода в крохотном, обессиленном ручейке.
Прошли с экскурсией по пушкинскому дому, конторе приказчика. Расположились в гостинице отдохнуть. Бутылку коньяка распили по приезду. Теперь выпили бутылку водки, и тут звонок: «Валерий Викторович, не вижу вас в зале. Вам на сцену нужно будет выходить». Пошли в новый культурный центр. Зрительный зал большой, с удобными креслами. Сразу после торжественного открытия и выступления заместителя министра культуры Аллы Александровны Забегаловой приглашают меня. Говорю о том (придумал за несколько минут, пока был в зале), что А.С. Пушкин воспел женскую красоту, любовь и что-то ещё в этом же роде. Вроде бы всё прошло гладко.
05.06. Зашли в большую каменную церковь рядом с усадьбой. Постояли на службе. У памятника А.С. Пушкину оживление. Всё готово к возложению цветов. Просят и меня с Виктором Фёдоровичем Кирюшиным (Москва) отнести корзину.
Гуляние у барского дома на этот раз более скромное, я бы даже сказал, тихое.
Во Львовку и рощу Лучинник с Михаилом Рубцовым не поехали. Остались в парке. Рубцов в белой русской рубахе, подпоясанный плетёным разноцветным пояском, бородатый. В этом парке он на своём месте – будто фольклорный персонаж.
За прощальным обедом, после тоста главы района по настоянию Валерия Тургая (сидели за одним столом) в тишине и безразличии поблагодарил хозяев за радушный приём.
Дорога назад – пытка. Долго. Местный поэт Александр Попов напился, и потому говорил что-то многословно, громко, надоедливо. Анатолий Абрашкин его поддержал. Крики, песни, гогот… Но доехали.

6 июня

Дочитал огромную книгу старовера «Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева». Странное впечатление оставил этот текст. Я не говорю о противоречиях внутри книги (например, приехал в Россию, дали денег, земли, дома, технику, но внутри своей семьи, большей частью из-за зависти, все переругались, всё развалили, побросали, оставили благодетелям долги и с проклятиями в адрес России уехали из страны), но имею в виду то состояние духа, что терзает человека, оставившего когда-то Богом данную ему страну. И нет ему, его душе, успокоения нигде. Подумать только – шестьдесят раз Зайцев со своей семьёй переезжал с места на место, из страны в страну, с континента на континент – и нигде ему не было по душе. Всё не так! Истинно – перекати-поле. Остановится, пустит неглубокие корни, поживёт сколько-то и опять ветер (душевное беспокойство) гонит дальше. Сохранили язык, одежду, веру в Бога (с большими, как видно по тексту, потерями) – но всё это без родной земли никчёмно.
Единственное, в чём я согласен с автором (когда он увидел смуту на Болотной площади после избрания В.В. Путина вновь президентом) – «Вы недовольны Путиным, но вам Бог его дал, за ваши беззакония и неправды. Хотите хорошей власти – молитесь и поститесь, как ниневитяны, и будет вам продление веку, и власти, и изобилия. Другого выходу нет и не будет».
Ночью отправил рассказ «Лестница» на сайт «Дня литературы». Сегодня же вечером пришёл ответ: «Ваш великолепный рассказ – на сайте». После журнала «Новая Немига литературная» и альманаха «Тула» это третий выход текста (после последней переделки) к читателям.
Во время возвращения из Болдина дивился разноцветности полей – чёрные от вспаханной земли, ярко-жёлтые от цветущей «пастушьей сумки», приглушённо-фиолетовые от цветов-свечек, белёсо-зелёные от поднявшихся посевов пшеницы и изумрудные на дальних склонах холмов, когда уходит тень от облаков и солнце заливает округу. Дивен мир и красив.

9 июня

Из типографии привезли несколько экземпляров «Вертикали. ХХI век» № 48 – для проверки. Собирался номер, в котором много юбилейных материалов, несколько хаотично. Я волновался – не скажется ли это на качестве выпуска. Но теперь успокоился. Некоторые материалы надо бы поменять местами, хотя это и не принципиально.
В Интернете беседа Константина Душенова. Интересный его рассказ о посещении В.В. Путиным Святой горы Афон. Ссылается и цитирует греческие СМИ. Оказывается, греки вели прямую пятичасовую телевизионную трансляцию встречи Владимира Владимировича на Святой земле. Особое впечатление произвело на корреспондента англоязычной греческой газеты то, что в какой-то момент Путин попросил оставить его одного (в том числе и охрану), и, взяв чётки, на сорок минут ушёл от всех. Где он был и о чём молился – никто не знает. Но это было именно уединение.
Всякий, кто берёт на себя какую-то честную миссию – малую или большую, – должен осознавать, что удел его – одиночество и обывательское непонимание. Это раздражительно, обидно, но поделать ничего нельзя. Нужно только честно идти выбранным путём, трудиться ради тех же неразумных обывателей, ради будущего. Пока те же обыватели крадут, делят то, что им попало в руки, не задавая себе вопрос, не утруждая себя им – а что дальше? Куда всё это поделенное и украденное пойдёт?
Поэтому нечего ждать, что кто-то поможет в издании журнала… Да я давно уже не жду. На то оно и служение, что требует самоотречения.

12 июня

Завтра утром еду в Москву. Поездка как следует не подготовлена, но отступать некуда. Поэтому пришлось сейчас дома написать статью (обещал) и отослать в журнал «Столица Нижний». Тема – музыка и литература. Не знаю, зачем я сотрудничаю с этим изданием? Видимо, в благодарность за то, что они дали возможность отметить на своих глянцевых страницах (тираж 10 тысяч экземпляров) 15-летие «Вертикали. ХХI век». Совесть не позволяет быть должником.
Перестал записывать о терактах. Каждый день гибнут люди, особенно на Ближнем Востоке: Ираке, Иране, Сирии, Израиле, Египте – везде. Европу, когда речь идёт не о её территории, эта кровь (пролитая, невинная) не беспокоит. Однако то, что произошло сегодня в США (Флорида, город Орланд), пропустить невозможно. В гей-клуб «Пульс» зашёл человек (гражданин Соединённых Штатов, сын афганских родителей) и из огнестрельного оружия убил пятьдесят человек и ранил ещё 53-х. В.В. Путин направил телеграмму соболезнования Бараку Обаме.

13–17 июня. Москва

Привёз «Вертикаль-47». Совершенно забыл, что сегодня праздник – выходной день. Пришлось с Николаем Викторовичем Офитовым отправиться гулять в Измайловский парк. Там и прочитал статью Владимира Бондаренко «Доносы закулисного человека» в «Дне литературы» (№ 4, 2016). Отклик на безобразную статью Александра Байгушева в «Литературной России».
Что касается моего интервью с Александром Ивановичем Казинцевым: «Проходится в своей статье Байгушев и по покойному Кожинову, и по Проханову, опять же с явными бредовыми измышлениями. Так, он уверяет: «Сейчас Александр Проханов анонсирован в первом и втором номерах «Нашего современника» с новым своим авангардистским романом… Как совместим авангардист со старым русским, почвенным, принципиально деревенским (от сохи), по своему прежнему духу журналом?! Но своя рука владыка. А в ответную благодарность «серый кардинал» (Казинцев – В.С.) взял покладистого Проханова за горло, и тот оперативно напечатал явно состряпанное самим «Козявкой» наглое интервью с самим собой «Патриотизм – это не Собес». Благодарный Проханов даже перестарался – напечатал Казинцева не только в своей газете «Завтра» (2016, № 4), но и ещё в расширенном варианте в приложении к своей газете бондаренковском «Дне литературы» (2016, № 1). Вот такие у нас творятся бесстыдные дела по взаимному «перекрёстному опылению» в якобы ура-патриотической периодике…» Во-первых, романы Проханова в журнале печатаются с ведома и по настоянию самого Куняева, с Казинцевым Проханов вообще мало знаком. Да и не нуждается Проханов в перекрёстном опылении. Во-вторых, интервью Казинцева для «Дня литературы» отобрал лично я, и поместил, как один из лучших материалов, на полосу «Завтра», выделенную Прохановым для моей газеты. Думаю, Александр Андреевич так до этого интервью и не добрался, и знать о нём ничего не знает. Вот такие конспирологические бредни печатает Огрызко в своей газете».
Прочитал я это у Бондаренко, и вновь подумал – надо писать статью и мне.
Дома в новостях узнаю – РПЦ не поедет на остров Крит и не будет принимать участие во Вселенском Православном Соборе. До нас отказались Болгарская, Антиохийская, Грузинская и с оговорками Сербская церкви (поместные). Готовился этот Собор пятьдесят лет. Не проводился тысячу лет. И вот – всё сорвалось.
Позиция нашего патриархата вызывает много вопросов. То они поддерживали все подготовленные документы. Слова патриарха Кирилла: «Они опубликованы и потому все сомнения сняты. Все с ними могут ознакомиться». Теперь митрополит Илларион, руководитель внешнеполитического отдела РПЦ, говорит о каких-то неприемлемых посылах в этих бумагах. Что им мешало до этого так высказываться? Непонятно!
На этом фоне встреча патриарха с римским папой приобретает уж и вовсе какой-то зловещий смысл.
14.06. Звоню Н.Н. Шестинской (хотел встретиться). Она у подруги на даче.
– Наконец-то объявился. А я уж думала, что обиделся и потому не звонишь.
Уверил Нину Николаевну – ничего подобного быть просто не может. – Тогда я буду тебе звонить.
С В.А. Карпычевым разговор короткий, деловой.
– Валерий Викторович, рад вас слышать. Мы вас любим и ждём на нашей встрече в четверг. Я познакомлю вас с семейством Чкаловых. Собираемся на пристани у Речного вокзала в 10.30. Теплоход «Союз» отойдёт в 11.00 от причала № 1. Всего ожидается 45 человек.
Повёз с Николаем Офитовым в Союз писателей России «Вертикаль. ХХI век». Там никого, но Светлану Васильевну Вьюгину застал. Она помогла связаться с врачом и писателем (деятельным человеком) Александром Петровичем Брежневым. Надеюсь на его участие в жизни журнала. Заглянул в «День литературы» к Валентине Григорьевне Ерофеевой. Хвалит «Лестницу», обзор «Вертикали-46, 47» обещает дать в следующем номере газеты.
Из Союза писателей по бульварам дошли до «Нашего современника». На всём пути этнографические выставки и представления – былая русская жизнь с кузнецами, гончарами, воинами в кольчугах и шлемах с пиками и мечами.
С Александром Казинцевым в беседе коснулись темы публикаций Байгушева. Журнал уже напечатал ответы «Литературной России» в 5-м номере и ещё будут в 6-м. С.Ю. Куняев, действительно, Байгушеву звонил. Но цель – не оправдание, а узнать, «не от президентской ли администрации, не от Володина ли идёт недовольство «Нашим современником». Володин – заместитель главы администрации Путина. Иными словами – смелость публикаций не исключает осторожности и оглядливости. Все участвуют в большой политической игре.
15.06. Третьяковская галерея. Пять часов в залах, наполненных картинами – по репродукциям знакомыми с самого детства. Светлое, хорошее чувство на сердце. Что-то сродни празднику.
После зала с иконами поднялись к картинам Валентина Александровича Серова, да так и пошли в обратном направлении – от двадцатого века к семнадцатому. Именно в конце, в портретных залах (народу уже мало, перед закрытием даже пустынно) испытал чувство – будто побывал в старой русской усадьбе. Дух того времени (неведомо как до меня дошедший) почувствовал. Лица, лица… А ведь все они когда-то были живы – страдали, мечтали, любили, надеялись…
На выход пошёл прежним маршрутом – по гулким залам – пока у картины Ивана Николаевича Крамского мне не объявили – музей закрывается.
16.06. Движемся по каналу. Пять часов на воде. Сначала выступления (пришлось и мне говорить, подарить землячеству свои книги «Сроки», «В предчувствии Апокалипсиса» и выпуски «Вертикали-46 и 47»), потом застолье, тосты. Вёл встречу Виктор Александрович Карпочев. Любопытное сообщение сотрудницы Института мировой литературы им. А.М. Горького Л.А. Спиридоновой. Исследуя документы из открытого фонда ФСБ, она пришла к выводу, что М. Горького, через внучек (они тоже были на пароходе – теперь уже милые старушки) специально заразили болезнью. Секретная лаборатория по изготовлению ядов и вирусов подчинялась Генриху Григорьевичу Ягоде (Енох Гершевич Иегуда), который готовил заговор против И.В. Сталина. Похоже, что Алексей Максимович знал о предстоящих событиях, и именно поэтому его устранили – чтобы не предупредил. Перед смертью Горького к нему несколько раз приезжал И.В. Сталин. Вероятно, хотел что-то узнать о заговоре.
В.Н. Исайчев читал свои стихи и пел. Бывший мэр Сарова возмущался, что в этом городе работало пять трижды Героев Социалистического Труда, учёных, – но об этом почти никто не знает. Писатели не пишут. Спрашивается – когда он был у власти, то кто ему мешал всё это организовать, пригласить писателей, издать книги воспоминаний?
Вернулись в Москву, сфотографировались на память (фотограф из «Литературной газеты») и разошлись. Алексей Фёдоров всё-таки нашёл меня на аллее в парке у Речного вокзала. Достал из сумки бутылку водки. Пришлось с ним немного выпить, но больше наблюдал за дроздами, как они выискивают на газоне червячков, букашек, набирают их в клюв и улетают. И всё это конвейером, без перерыва. Кормят появившееся на свет потомство.
17.06. По предложению В.А. Карпочева позвонил Чарыкову Рэму Ивановичу – зятю В.П. Чкалова. С Николаем Офитовым от метро «Полежаевская» поехали к нему в «Серебряный бор», дача 19-А. Огромный участок леса, подаренный правительством страны семье после гибели прославленного лётчика. Теперь с трудом отбиваются от наседающих риэлторов. Дом тоже большущий, с просторными комнатами. Хозяева гостеприимны. Говорили о всём, без системы, что связано с памятью Валерия Павловича, – книгах, фильмах, борьбе за установление памятника в Москве… Это больше ознакомительная беседа друг с другом.
Рэму Ивановичу 86 лет. Бодр, энергичен, деятелен. Переделал для «Вертикали. ХХI век» материал – киносценарий, из которого я попытаюсь сделать статью или как-то иначе подготовить для публикации. После чая хозяин с внучкой проводили нас до автобуса. Пахнет лесом, хвоей, сосновой смолой. Удивительно – и это в Москве.
В поезде читал повести и рассказы Михаила Афанасьевича Булгакова – его фантастику 20-х годов двадцатого века («Похождения Чичикова», «Дьяволиаду», «Ханский огонь», «Роковые яйца» и прочее.) Скучно!

21 июня

Стоял на берегу Оки, загорал и дочитывал повести Булгакова. («Собачье сердце»). Понимаю, что Михаил Афанасьевич в своих произведениях этого периода поставил диагноз грядущему российскому обществу на весь двадцатый век (а может, и двадцать первый) – вперёд. Та социальная трансформация, что изменила прежний уклад жизни, прежнюю расстановку ценностей, накрепко въелась, внедрилась в большую часть именно российского общества (в то время крепко разбавленного еврейством). В национальных республиках общинный уклад жизни, доставшийся от предков (плох он или хорош – не в этом суть), удержал народы (Средней Азии) от подобной трансформации.
Вечером в нашем академическом театре драмы «Ревизор» (гастроли театра на Малой Бронной) – оригинальная и «человечная» постановка режиссёра Сергея Голомазова. Конечно, осовремененная. Хлестаков (Даниил Страхов) соблазняет дочь городничего и его жену, находясь «под кайфом» – наркотик принёс купец-татарин (явно «браток» из 90-х годов). Но играет Страхов не фигляра, а попавшего в странную историю человека. Не циника, а доброго и довольно искреннего малого. Городничий (Леонид Каневский) не провинциальный идиот, а вызывающий сочувствие человек.

22 июня

Продолжаются звонки Рэма Ивановича Чарыкова. Не всегда улавливаю смысл его разговоров. Ясно, что переданный мне текст не готов для публикации в журнале. Но что с ним тогда делать, я понять не могу. Чарыков хочет передать дополнительно фотографии, вырезки из газет (в том числе и иностранных) – отклики на гибель В.П. Чкалова, свой фильм, посвящённый этой же теме – всё для того, чтобы я составил своё мнение о произошедшей трагедии. Но когда это всё дойдёт до меня? Буду просить Николая Офитова, чтобы съездил к старику, забрал передаваемые материалы.

23 июня. Горбатовка

Вчера отмечали день рождения А.Ф. Важнёва. Я приехать не смог – помешал ливень. Зато ближе к вечеру хорошо поработал в Союзе писателей над текстами. Пришлось срочно решать вопросы и по финансированию «Вертикали-48».
Сегодня поехал (после встречи с о. Е. Юшковым – о. Евгений приезжал за удостоверением члена Союза писателей России), чтобы подарить Александру Фёдоровичу отлично изданную книгу-альбом о Ветлуге – родной для него реке.
Показал хозяин свою новую картину «Вспоминая Средиземное море». Прибой, волны, закат. Впервые поднялись с ним на третий этаж, под крышу дома – полностью сделанный, но не обжитый.
В итоге – подарил мне Важнёв свою картину «Пионы» (я было заотказывался принимать, чем обидел автора) с тёплой надписью: «В знак нашей дружбы Валерию Сдобнякову».
Весь вечер деликатесный щедрый стол, дорогой коньяк семилетней выдержки. В телевизионных новостях главная тема – референдум в Великобритании по поводу выхода из Евросоюза.

24 июня

В Великобритании объявлены результаты – 52% за выход и 48% за сохранение членства в ЕС (Англия, Уэльс – выход. Шотландия, Северная Ирландия – остаться). В Шотландии вновь заговорили о повторном референдуме о независимости от королевства. Правые партии Франции и Нидерландов заявили о готовности провести свои референдумы о выходе из ЕС. Политическая Европа кипит.
Напротив, на встрече в Ташкенте страны ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) начали процедуру приёма в свою организацию Индии и Пакистана.
Из новостей в России – арест губернатора Кировской области Никиты Белых. Задержан в Москве во время получения взятки в 400 тысяч евро. Это уже третий, после Сахалинского и Коми, губернатор-стяжатель.
Из журнала «Столица Нижний» прислали вёрстку моей статьи «Слово и звук». Предлагают заменить название. Согласился. Зато фотографию Юрия Адрианова сохранил. И композитора, народного артиста СССР Александра Александровича Касьянова помянул. Так отвоёвываем русское пространство в местной культуре. Позже, если не поленюсь, все эти заметки соберу и опубликую в «Вертикали. ХХI век».
Вечером в телефонном разговоре с о. В. Чугуновым слегка коснулись темы выхода Британии из ЕС.
– А ты знаешь хоть один пример в истории, где бы англичане не выиграли, когда бы что-то делали не в свою пользу? – спросил меня отец Владимир.
Точно! И здесь английская крыса первая почувствовала, что пора бежать с этого корабля, что все возможные выгоды уже получены, дальше будут только потери. И она бежит!.. Пока все остальные не догадываются о грядущих испытаниях.

25 июня

«Тартюф» с Виктором Сухоруковым в главной роли. Комедией Мольера Московский драматический театр на Малой Бронной заканчивает гастроли в Нижнем Новгороде.
В первом действии на фоне Александра Самойленко (Оргон), Ольги Ломоносовой (Эльмира), Владимира Яровского (Клеант), Агриппины Стекловой (Дорина) Сухоруков выглядел самым живым, «заведённым», в нём жил тот образ, которого он играл, но во втором и он как-то «скис», «потух». Жаль. Оттого и весь спектакль оставил впечатление… Ну, не знаю – какой-то неудовлетворённости, что ли. Хотя Ирине, которая была со мной, он понравился.
С А.В. Мюрисепом в оценках мы сошлись.

26 июня

Который уже день стоит жара. Пошли с Ириной на прогулку к Мещерскому озеру. Многие купаются. И тут же несколько уток со своими выводками – совершенно не боятся людей, чуть ли не между ними плавают. То же и на другой стороне озера. Всё, как в центре Сормова на Юбилейном бульваре. Там птицы и вовсе выходят из воды, подходят к людям, ждут хлеба. Как же всё разумно в природе (никакой случайности, никакого хаоса) – там, где в уток стреляют (в болотах, озёрах, лесных речках), они на многие десятки метров к себе охотника не подпустят. И лишь обманом (манком, подсадной уткой) эту птицу добывают – она поддаётся инстинкту размножения, летит на зов страсти. И тут, в городе, первые обитатели озёр, наверняка, прятались, таились, боялись смерти от людей. Но два-три поколения, что появились здесь на свет, и вернувшиеся сюда выводить своё потомство уже привыкли к «мирной, спокойной жизни» около людей, и вот – совершенно их не боятся.
Полетят осенью на юг – по дороге в них будут стрелять. Утки станут опасаться, уходить от людей в сторону, ввысь, таиться в камышах и лесных лужах. Но здесь вновь не будут опасаться людей, когда весной вернутся и выведут новое потомство. Здесь для них дом (добрый, сытный, защищённый), здесь земля обетованная… А кто-то говорил, что у обитателей дикой природы отсутствует абстрактное чувство добра и зла, что живут они только инстинктами… Куда же этот инстинкт делся у птиц, что выводят своих птенцов к людям с уверенностью, что крохам ничего не грозит?..

27 июня

Дочитал и внёс правку в компьютерный набор текста дневника за 2005 год – пятая глава будущей книги (как я определил её жанр – роман-дневник), которую я продолжаю и в этом ежедневнике. Много было сомнений – стоит ли публиковать эти записи? Давал читать отдельные главы-годы Михаилу Рубцову, Ирине, А.М. Коломийцу. Весь текст набирает Татьяна Антипова. Все они укрепили меня в мысли, что дневник следует предать гласности, обнародовать.
Почему «роман»? Потому что в записях прослеживается основной сюжет (жизнь журнала «Вертикаль. ХХI век»), есть побочные сюжеты, которые получают своё развитие. Есть главный герой и герои, которые (жизнь которых вместе с журналом) прослеживаются на протяжении долгих лет. Есть сюжетные побочные линии и второстепенные герои. Но всё это (включая «страсти» – обиды, предательства, радости и горести, наконец, смерти) создаёт одну цельную картину. Отдельные главы для публикации отослал в Смоленск, Тулу, Красноярск. Буду оттуда ждать откликов. Но для меня этот вопрос, кажется, решён.
В офис приходил Михаил Рубцов. Принёс красивую русскую рубаху и пояс, сотканный в Лыскове. Я померил, и сам себе понравился.
– Ведь говорил же, что когда-то надо начинать носить. Вот и начинай, – поддержал Михаил моё восторженное чувство.
При мне он позвонил на завод «70-летия Победы». Там подтвердили – принято решение по моему письму об одноразовой поддержке журнала благотворительной помощью. Отец Сергей Муратов договорился с каким-то депутатом тоже о небольшом вспоможении.
Три дня назад приезжал (за удостоверением члена СП) отец Евгений Юшков и тоже внёс небольшую лепту. А перед этим отец Владимир Чугунов перечислил деньги. Так общими усилиями и с Божьей помощью издаём «Вертикаль. ХХI век».
Политическое событие – президент Турции Реджеп Эрдоган прислал письмо В.В. Путину с извинениями за сбитый самолёт, соболезнованиями в связи со смертью (гибелью) лётчика. Высказал желание возместить весь причинённый ущерб. Утверждает, что всегда наши народы были дружны… Однозначно верить Эрдогану нельзя. Но это ещё одна, вне всякого сомнения, дипломатическая победа президента России и проигрыш Запада. Подобные покаянные письма – крайне редки в международных отношениях.

28 июня

Закончил с вёрсткой книги стихов «Избранного» Николая Петрова. Утвердил подготовленную публикацию в журнале «Столица Нижний» для 7-го номера. Встретился на ярмарке с отцом Сергием Муратовым. Передал ему удостоверение члена Союза писателей России. По этому поводу зазвал меня батюшка пообедать в ресторан «Меркурий». Спокойно поговорили, поближе познакомились. Муратов совсем не пьёт спиртного. Возможно, осенью буду издавать новую книжку его стихов.
Заказал удостоверения нашей организации – начинаю реализовывать давнюю задумку.
Из «Слова дня» № 129 (Интернет, сайт газеты «День» – «День ТВ») Иван Вишневский: «Папа Римский Франциск 27 июня 2016 года заявил, что все христиане и Римская католическая церковь должны попросить прощение у геев за прошлое отношение к сексуальным меньшинствам». Ольга Четверикова: «В 2008 году принята декларация о правах человека и гендерной идентичности. Ватикан на это ответил своей резолюцией, в которой, фактически, поддержал первую».
Вновь недоумение – зная всё это, патриарх Кирилл едет и встречается с папой Франциском в аэропорту Гаваны.
В Стамбуле в аэропорту им. Ататюрка теракт. Стрельба из автоматов, три взрыва. Около 40 человек погибло, 150 пострадало.

29 июня

На берегу Оки со стороны улицы Черниговской читаю воспоминания о 60-х–70-х годах, о жизни «неформалов»-литераторов (московских) Юрия Мамлеева, опубликованные в газете «Завтра». Удивительная, неповторимая атмосфера творческой, интеллектуальной жизни. Как-то в один из вечеров в своей мастерской на Верхней Масловке в Москве мне рассказывал об этой жизни художник Виктор Григорьевич Калинин – тоже писавший «неформальные» стихи в те годы.
Вдруг слышу мужской крик: «Эй, на лодке! Человек с моста упал!»
Крик взволнованный, далёкий, самого кричащего не видно, но я догадываюсь, что это один из рыбаков. Они сидят на дугах моста, под дорожным полотном, и оттуда поднимают зыбки.
После нескольких призывных криков какая-то моторная лодка с тремя мужиками направилась к острову, подобрала в воде бедолагу и перевезла на наш берег – похоже, на пристань пожарников. Может быть, пострадавшему требовалась медицинская помощь. Высота-то падения – большая… Половил рыбку.

1 июля

Привезли тираж «Вертикали-48». На последней странице обложки В.И. Занога совсем замельчил акварель Нины Ждановой. Увидел и расстроился. Надо было самому проверить, а не понадеяться на Володю при утверждении обложки.
Жарко. В Союз писателей пошёл вечером, после пяти. Дописал статью «Как избавиться от клеветы и ненависти» в ответ Байгушеву. Не скажу, что эта работа полностью меня удовлетворяет, но промолчать тоже нельзя. Так я в душе чувствую. Ведь дело не в какой-то склоке (писательской). Тут всё глубже – имеет ли человек (даже с заслугами перед патриотическим движением, как Александр Казинцев) право высказывать своё, отличное от навязанных маргинальным большинством, мнение. Имеем ли мы свободу мысли, допустимы ли сомнения. Я не все взгляды Александра Ивановича разделяю. Но в этом разнообразии и есть «пища для ума», только в таких условиях может идти поиск истины. Закостенелые же догмы – смерть для ищущего ума.

4 июля

За журналами приезжал отец Евгений Юшков. Пили чай. Я говорил о романе Томаса Манна «Иосиф и его братья», который сейчас читаю, отец Евгений вспоминал прошлое. Он продолжает писать заметки для «Последней тетради». В январе 2017 года ему исполнится 80 лет. Отметим это в «Вертикали. ХХI век» репродукциями картин отца Евгения на обложке, беседой с ним, публикацией его новых текстов.
Приехал Игорь Соловьёв. Работали над его книгой рассказов «Гипсовая трава». Мне кажется, что она слабее первой. Опубликованные в книге «Тихие окраины» написаны жёстко, но более профессионально.
Никак не может мне переслать свой текст Р.И. Чарыков. Что-то у Рэма Ивановича не получается с электронной почтой. Звонит, переспрашивает, но в компьютере весточки лишь от Владимира Макаренкова, Сергея Овчинникова, Николая Переяслова… Все просят оставить для них журналы.
Не умолчать о новых нападениях террористов. Вчера варварские взрывы в Багдаде. Более двухсот человек погибло, сотни раненых. Сегодня бомбы рвались в Саудовской Аравии возле мечети Медина, где захоронен пророк Мухаммед.
После колебаний и сомнений выставил и на сайт областной писательской организации (после сайтов журнала «Москва» и газеты «День литературы») своё интервью Михаилу Попову. В адрес местной «культурной общественности» там есть несколько довольно нелицеприятных высказываний… Ну да чего уж теперь. Сказавши «а», надо говорить и «б» – доводить своё мнение до местной тусовки. Собственно, для них мои слова и были предназначены.

5 июля

Александр Васильевич Мюрисеп принёс в подарок свою книгу «Степень свободы» с добрейшей в мой адрес подписью. Приведу её здесь: «Моему дорогому другу и профессору от литературы Валерию Викторовичу Сдобнякову с душевной признательностью за всё сделанное им для русской изящной словесности и, конечно, для автора этой книги, за добрые литературные и жизненные уроки, преподанные благодарному ученику. А. Мюрисеп. 5.07.2016. Нижний. Скоба. Союз писателей России».
Понимаю, что это безмерно преувеличенное восхваление меня написано от доброго сердца, искренне… и всё равно как-то неловко подобное читать относительно себя самого.
От чая Александр Васильевич отказался. Рассказал, как подходит к завершению работа над композицией для диска по произведениям Владимира Миронова. Потому что найдено звуковое оформление – музыка Валерия Александровича Гаврилина. Весь в думах и замыслах по поводу проведения новогодних представлений в Литературном музее. В.В. Никитин предложил использовать сказку про конька-горбунка.
Пришли Сухорукова с Высоцкой, и Мюрисеп тут же раскланялся.
Мария Арсентьевна подарила свою новую книжку. Они едут с Ириной в Сызрань на Царские дни. Отправил с ними 15 книг «Вера в Бога у меня от мамы». Володю Цветкова местная община очень любила (думаю – и продолжает любить), так пусть им будет подарок на память.
Все эти встречи помешали дописать обзор № 48 журнала. Работа сделана на одну треть.

6 июля

Станислав Смирнов разослал пресс-релиз о выходе 48-го номера «Вертикали. ХХI век». И утром с вопросами позвонила девушка из редакции газеты «Патриоты Нижнего». Тут же дала информацию на свой сайт.
Пришло письмо из «Дня литературы». Мои «полемические заметки» поставили на сайт. Под текстом жёсткий комментарий Валентины Ерофеевой – с виртуальной пощёчиной Вячеславу Огрызко. Крепко достал он их, видно, своим «кусанием» со страниц «Литературной России».
Отослал текст статьи Анатолию Степанову на «Русскую народную линию». Немного попозже размещу и на нашем сайте. По сути конфликта из нижегородских «писателей» мало кто разберётся, а вот о моральной ответственности перед обществом им стоит напомнить. Это напоминание их не изменит, но какой-то след в сознании оставить может. А как известно – вода камень точит («капля воды») – вот и нужно капать.
Анатолий Дмитриевич ответил уже вечером. Горько, что такая нелицеприятная полемика идёт между изданиями, придерживающимися патриотических взглядов. Опубликуют мою статью на сайте в ближайшее время.
По ТВ «Россия 1» в программе «Специальный корреспондент» фильм о наших коммерческих вузах, где не дают образования, а торгуют дипломами «для граждан южных республик». Вдруг упоминают РГСУ (Российский государственный социальный университет) и его ректора, академика РАН В.И. Жукова. Что, мол, была это частная лавочка одной семьи. Проректор – жена, дочери и зятья тоже в руководстве. Но в 2014 году на Жукова было совершено жестокое нападение, избили. Во главе вуза стала бывшая жена Починка (он был в совете института, я его помню) – доцент с годом преподавательского стажа.
Я помню Василия Ивановича Жукова в расцвете (М.И. Кодин был у него проректором, потому Жуков оказался в членах «Московского интеллектуально-делового клуба. Клуб Н.И. Рыжкова») – награждён орденами «За заслуги перед Отечеством» 4 и 3 степени, огромное влияние в университете, развитие российско-китайских учебных связей (направление работы Кодина) – не пьёт, не курит, следит за здоровьем. И вот показывают – лежит в гипсах, среди прочего медицинского оборудования. Сам себя называет «полукалекой». Унижен, ограблен, посрамлён. Ну как здесь в сотый раз не воскликнуть: «Что наша жизнь?!»
Воистину – не на земле надо собирать богатства. Здесь всё иллюзорно – обман, прах.

8 июля

Позвонил Мидову. Николай Павлович в хорошем настроении, даже радостен. Был на службе в Печерском монастыре, причастился. Тут же переспросил о получении отцом Евгением Юшковым удостоверения члена Союза писателей России. Я это подтвердил.
Дочитал рассказы Игоря Александровича Соловьёва для новой книги. Опять есть один о мальчишке-первоклашке. Какие они всё-таки горькие у Игоря получаются. И не из-за беспросветности бытия, а из-за глубинной правды образа, из-за трагизма всей нашей жизни. Трагизм этот внутри нас, наших душ.
Думаю о содержании следующего выпуска «Вертикали. ХХI век». Пришёл текст о Чкалове. Из него может получиться нечто интересное. Например, вопрос о вредительстве. Приводятся документы – контролёры фиксируют более сотни неисправностей в новом испытываемом самолёте. НКВД против полёта. Лаврентий Павлович Берия сообщает это высшему руководству страны. Но в нарушение всех инструкций на заводе принимают решение поднять самолёт в воздух. В итоге гибнут и самолёт, и лётчик.
Андрею Реброву исполнилось пятьдесят пять лет. Сидит в каком-то кафе у себя в Питере, пьёт пиво и звонит мне. Просит прислать материалы для сайта «Родной Ладоги». А я и сам об этом подумывал. Отошлю нашу беседу с Михаилом Поповым. «Литература не умирает и не умрёт».

9 июля

Пошёл в Союз писателей, чтобы прогуляться и написать статью для следующего номера «Столицы Нижний». Думал над материалом о Евгении Анатольевиче Расторгуеве, а написал совершенно другое – вольное эссе «Литература – это свобода». Смысл – главное в художественной литературе, главная цель – создание живого образа, в который должна «войти» душа, оживить его. И тогда этот образ, этот литературный герой обретает способность «жить среди нас», влиять на нас. Примеров подобного – множество.
Но повторю – удивительно другое. Думал и хотел написать об одном, а написал совсем о другом.
Горькая новость из Сирии. Сбит наш вертолёт. Оба лётчика погибли.

10 июля

С Ириной развешивали этюды на стене в зале. Давно нужно было это сделать, да всё никак не мог собраться с духом. Поначалу всё шло хорошо. Затем не стала складываться мозаика – тот этюд выпирает, этот не подходит. Пока не перевесили «Баньки» Юрия Андреевича Адрианова к весеннему деревенскому этюду Владимира Ерофеева. И всё сложилось, всё встало на свои места. Дальнейшее развешивание дало стопроцентный результат композиционной завершённости. Всё сложилось, как и должно быть.
Вот так и в нашей жизни. Порой кажется, что всё плохо, всё не так, хаос, сплошные неудачи. А нужно всего-то немного поправить, изменить в ней. Чтобы мозаика жизни сложилась правильно. Но главное увидеть это «немногое», которое всё в нашей жизни поменяет. Кто в этом поможет? Да кто, кроме НЕГО!

13–19 июля. Макарьево – Чебоксары – Нижнекамск – Чайковск – Елабуга – Казань

Тяжёлый подъём рано утром. У Ирины давление. Она в сомнении – может быть, всё отменить и ни в какой круиз не ехать? Несколько часов нервной неопределённости. Поэтому, когда за нами заехала Наташа, голова у меня была «чугунной». И это оказалось на весь день.
Первая остановка в Макарьеве. Поездка на раздолбанном в хлам (ни один прибор на панели у руля не работает) автобусе на страусиную ферму. После самостоятельная прогулка по монастырю. Постояли на службе в Троицком соборе.
Вчера по каналу «Культура» посмотрел фильм (1987 года) об Олеге Николаевиче Ефремове и разделении МХАТа. Теперь читаю в «Нашем современнике» работу Александра Белоненко «Шостакович и Свиридов: к истории взаимоотношений» – о смене руководства в Ленинградском отделении Союза композиторов СССР. Идёт время, но ничего не меняется. Многое из этих двух «произведений» можно почерпнуть поучительного… Только чужой опыт разве когда-то и кого-то хоть чему-нибудь научил?
Поздно вышел на палубу. Висит над рекой половинка луны. Напор воздуха лёгок и вкусен – насыщен запахами реки, прибрежного леса, трав.
14.07. Проснулся оттого, что Ирина включила бортовое радио. А там меня поздравляют с днём рождения. Я к подобным формальным поздравлениям отношусь спокойно, без всяких эмоций, но когда и во время ужина целая делегация от лица кампании принесла торт с зажжёнными свечами, то не скрою, порядком смутился.
Но это я забежал вперёд. А с утра всё не выходил из головы вчерашний звонок Коломийца. Алексея Марковича теперь не пропускают в «Волгагеологию» (его же выкормыши), но он как-то туда проник, чтобы посмотреть оставленные книги. Нашёл одни обложки от томов Большой Советской Энциклопедии, Собрания сочинений Ленина (всё одни из первых изданий), других книг. Сами книжные блоки, вернее всего, отвезли на макулатуру, чтобы заработать на одну-две бутылки водки. Время варваров… А книги жалко. Там среди них было много интересного, достойного. Опять повторю (уж в который раз в этих записях) – ничего не надо откладывать на потом, которого может просто не быть.
Прогулка по Чебоксарам под то начинающимся, то прекращающимся дождём. Уж сколько раз бывал в этом городе, а центр по-настоящему осмотрел впервые. Особое впечатление – Свято-Троицкий мужской монастырь с выполненной в дереве старинной скульптурой Николая Чудотворца в архиерейском облачении с панагией и крестом. Сейчас скульптура без рук и ступней. Ступни, так как скульптура куда-то там не помещалась, по приказу одного из священников отпилили. (Я тут сразу вспомнил свою Богородичную икону, нижняя часть у которой также варварски отпилена).
Но общее впечатление от столицы Чувашии хорошее.
Зашли в Воскресенскую и Успенскую церкви, подошли к грандиозному монументу Матери (надо полагать – всех чувашей), который также оставил доброе впечатление. И эти немыслимые размеры не раздражают. В них больше призыва, может быть, даже просьбы к собору, миру.
С любопытством посмотрел экспонаты краеведческого музея. Все народы хотят доказать, что они на этих землях жили вечно. И не упоминают, что огромный толчок развитию культуры и экономики их племенам дало их добровольное вхождение в состав России ради защиты от множества хищных и безжалостных врагов.
Среди поздравлений погрел мне сердце звонок Бориса Лукина. Люблю этого человека, как брата.
Перепишу несколько полученных SMS-сообщений:

Плоды большой литературы
В Вас воспитали мощный дух,
И Ваша яркая натура
Не терпит сплетен, зла, разрух.
Вы выше хамства и пороков,
Вы выше зависти людской.
Господь да не сокроет сроков
Сказать правдивою строкой
О том, как жизнь в стране кипела,
О том, как Вы вершили дело…
Татьяна Антипова
Дорогой Валерий Викторович! С Днём рождения! Здоровья, впечатлений, творчества, новых книг, радости! Обнимаем! Ваши Мюрисепы.
Папуль, с Днём рождения! Люблю тебя. Целую и обнимаю. Таня.

Последнее прочитал, и ком в горле. Таня, отдыхая с Сашенькой, уже перебралась из Испании на Кипр.
15.07. Странная остановка близ Нижнекамска. До самого города нас не повезли – да и что в нём смотреть, появившемся в 60-х годах прошлого (советского) века. Походили у двух Святых (мусульманских) ключей. Место старинное, связанное с именем купцов Стахеевых (здесь была их дача-усадьба) – крупных не только промышленников, предпринимателей, но и благотворителей, жертвователей. А раз так, то много знаменитостей побывало на этой земле. Всю их историю, при желании, можно разыскать. Меня же, в первую очередь, очаровали берега Камы. Впервые я в этих местах, а побывать хотелось давно.
Только никакой особой красной глины на этих берегах (как она отражена в этюдах В.И. Заноги и картине К.И. Шихова) я не заметил. Она, действительно, буроватая – и только. Но у художников свой взгляд.
Вот идём по Каме: Нижнекамск, Набережные Челны, Чайковский (а до этого подобное по Волге) – огромные промышленные центры нефтехимии, машиностроения, энергетики. Проходили три шлюза электростанций. И всё это построено в срок: конец пятидесятых – начало семидесятых годов. Дух захватывает от сделанного – чем и по сию пору мы живём. И вот это время невероятного промышленного рывка, развития сейчас осмеивается. Только когда всё это видишь своими глазами, понимаешь – какое невероятное количество лжи нас окружает. Какой невероятной мощи страну можно разрушить, пообещав обывателю джинсы, жевательную резинку, колбасу… свободу. И он в одурении променяет истинную свободу на рабство (экономическое, ЖКХ, медицинское).
Вспомнил слова В.В. Путина, высказанные как-то во время встречи с журналистами: «В Советском Союзе умели только резиновые калоши делать». Вот эти «калоши»: Новочебоксарск, города Мари Эл, Удмуртии, Татарии, Башкирии сейчас и проплывали перед моими глазами.
16.07. Проходим огромнейший шлюз Воткинского водохранилища. Корабль поднимается аж на 23 метра – будто из бездны показывается невидимый до этого белоснежный четырёхпалубный красавец.
Город Чайковск – подобие нашего Заволжья. Выстроен вместе с электростанцией. Вся экскурсия по одной улице Ленина. Памятник первостроителям, памятник военным, погибшим в локальных конфликтах, площадь Карла Маркса, площадь Победы (с памятником). Все работы «местных художников», и потому веет от них повтором, самодеятельностью. Хотя памятник воинам сделан из большой глыбы змеевика – дорогого камня. На площади Победы (стелы с именами павших, орден Победы, Вечный огонь) здание бывшего стандартного кинотеатра (у нас «Печеры»), которое успело послужить мебельным салоном, казино, и теперь осквернённое, с берёзками по карнизам и лестницам, уныло смотрит на бюсты Героев Советского Союза и кавалеров орденов Славы трёх степеней.
Самостоятельно с Ириной прошли до памятника П.И. Чайковскому (всё на этой же улице, но в конце – Пётр Ильич не Карл Маркс, ему своей площади не положено, хоть и назван город его именем – порой в ступор приходишь от чиновничьей логики). Это хорошая работа настоящего скульптора (кого-то из москвичей). Но обсажен по периметру елями (как памятники вождю мирового пролетариата во всех без исключения
провинциальных городах), и потому с тротуара почти не виден.
На окраине высится только построенный, богато расписанный внутри, с ухоженной территорией вокруг собор Георгия Победоносца. Зашли в него, помолились. Собор новый, но роспись уже так закоптили, что начали мыть стены.
Честно сказать – из Чайковского я удалялся с радостью. Хоть и продают тут копчёную стерлядь в полном изобилии, но захотелось (нестерпимо) поближе к цивилизации.
Вновь глубоченный шлюз (на этот раз опускание в жуткий бетонный мешок), в котором на выход почему-то долго не открывались громадные ворота – и вот свободная вечерняя Кама.
Поздно, перед сном, пошёл на корму, на среднюю палубу, сел по центру и не отрываясь смотрел на уходящую от винтов вскипевшую воду. От самой плотины по правому берегу реки в сумерках светятся непрерывные огни от костров, фонарей, автомобильных фар, направленных к воде. Суббота, вот рыбаки и понаехали. Откуда же на всех, на такую ораву «жаждущих» рыбы набраться?
Этот участок палубы определён для курильщиков. Подошёл народ, загалдели. Пришлось подняться выше, на четвёртую «солнечную» палубу. Сидел в пластмассовом кресле, смотрел на эти появляющиеся и исчезающие огоньки. В баре несколько человек делали вид, что танцуют. Но музыка на палубу сквозь стеклянные стены не пробивалась. Тихо. Только шум воды внизу у борта, звёзды и половина луны светит прямо в корабль как гигантский прожектор.
17.07. Подходим к Елабуге. Здесь-то нам будет что посмотреть.
На автобусе с берега поднимаемся в город. Вернее, в городище, в самую древнюю его часть. Здесь якобы раскопаны фундаменты крепости дальних предков, мусульман.
Но наиболее интересна купеческая часть Елабуги – уцелевшие улочки домов, особняков той поры. Музей Ивана Ивановича Шишкина (мемориальный – большая часть мебели, интерьера сохранилась), Н.А. Дуровой (автора книги «Записки кавалерист-девицы»), М.И. Цветаевой (дом кузнеца, на веранде которого жила Марина Ивановна с сыном, тут же написала три своих предсмертных записки, а затем повесилась). Узкая, низкая потолочная балка в сенях, как входишь – слева. В неё был вбит гвоздь. Жутковато глядеть на неё. Душе неспокойно. Не выдержал – перекрестился. Как сказал экскурсовод, отпели поэта в 1990 году. Разрешение на это дал патриарх Алексий II. Мол, она не самоубийца, а жертва режима. Ну как здесь не отметить двуличие.
Война, но поэта с сыном эвакуируют из Москвы. В Елабуге предоставляют бесплатное жильё (подселяют в дом) и трижды предлагают работу, которую М.И. по разным причинам отвергает. В записках перед самоубийством она пишет, что больна, в тупике (надо полагать, духовном, запуталась). Деньги (кажется, более четырёхсот рублей) у Цветаевой ещё оставались – об этом тоже в её записках. Тоже вопрос – насчёт режима.
Это человеческая драма. К тому же не надо забывать – страна сражается, идёт невиданная ещё человечеством война. И в это время «режим» находит возможности, средства заниматься эвакуацией и устройством литераторов. А как же тогда быть с самоубийцами 90-х годов в России? Когда в мирное время, в стране, богатейшей после советского периода, люди прерывали свою жизнь от безденежья, от невозможности существования, от ограбленности и покинутости? Считает ли этих людей наша церковь жертвами несправедливого режима, отпевает ли? Я такого не слышал. Во всяком случае, о решении патриарха на этот счёт.
И тут невольно возникает следующая тема. Экскурсовод непрерывно рассказывает о благотворительности местного купечества, показывая на здания, выстроенные ими для больниц, школ, библиотек и так далее. У нынешних властей (не говоря уж о богатых «гражданах») на это денег нет. Они, наоборот, всё это закрывают, «оптимизируют». Во время войны в Елабугу правительство эвакуирует библиотечный техникум, чтобы продолжать готовить специалистов в этой области для страны. В наше время библиотеки (как и больницы, школы, почты…) закрываются повсеместно. Литературный труд не считается профессией. И будет ли в случае беды о нас заботиться правительство? Вопрос риторический.
Посмотрели музей Уездной медицины им. В.И. Бехтерева. И всем-то нашлось место для хороших памятников – Шишкину, Дуровой, Цветаевой, Бехтереву и многим другим. Город чтит свою историю, свою память. В национальных республиках это вообще отличительная черта.
18.07. Казань. Город нам знаком, поэтому отправляемся в Свияжск – удивительное место в 70-и километрах от столицы Татарии. Город-крепость, город-остров основан царём Иваном Грозным в 1551 году как форпост для взятия Казани, покорения Казанского ханства.
Реставрационные работы огромны. Успенский Богородицкий мужской монастырь и Иоанно-Предтеченский женский (есть ли насельницы – не знаю), соборы, вновь построенные и возрождённые дома. Всё возрождается в древнем и старом обличии. Виды на Волгу и Свиягу (как и в Елабуге на Каму от древней крепости) великолепны, художественны. Высокие берега, водная ширь, простор пойменных лугов, бархатистая зелень пологих холмов, бока которых облиты солнцем.
Большой и значимый исторический проект Татарстана.
19.07. Последний день путешествия. Проснулся отчего-то рано, в 3.30, и видел, как красный шар Солнца (цвета раскалённого в кузнице металла) быстро всплывает ввысь из-за горизонта, над лесами левобережья Волги.
Через какое-то время опять заснул – уже до завтрака. Этот день отдан реке, созерцанию её.
Перечитал «Котлован» Андрея Платонова, и оказалось, что помню эту книгу иной, другой по ощущению. Конечно, в советское время эта повесть выйти к читателям не могла. И дело не только в своеобразии авторского языка. Каково бы было «строителям новой жизни» (справедливой) так взглянуть на себя со стороны, как это сделал М. Булгаков («Роковые яйца», «Собачье сердце») и А. Платонов («Котлован», «Чевенгур», «Ювенильное море»)?
Кстати, книгу Платонова взял в Чайковском. И тут любопытно порассуждать о «движении книги в пространстве». На окраине городка, на перекрёстке, недалеко от торгового центра стоит застеклённый металлический шкаф с полками. В нём стоят и лежат книги. Тут и советская литература, и детективы, поэзия, переводная иностранная проза. На шкафу надпись: «Прочитал, передай другому». Я открыл дверку, стал перебирать книги. Взятый в дорогу номер «Нашего современника» был прочитан, и вот такая удача.
Подошёл мужчина с книгой, поставил её на полку и выбрал другую.
– Раньше тут много книг было. Я вот каждую неделю прихожу, меняю.
– И много у вас таких… пунктов?
– Четыре, по одному в каждом районе.
Я выбрал том повестей и рассказов Андрея Платонова и «Севастопольские рассказы» Л.Н. Толстого – и «Котлован», и очерки давно хотел перечитать. Так книги идут «в люди», приобретают свою историю, из одного конца страны попадают в другой.
Вернувшись домой и впервые за неделю включив телевизор, узнаю – за это время в Турции армейскими подразделениями совершена попытка государственного переворота. Более 200 человек убито. Правительственные учреждения бомбили с самолётов, обстреливали из вертолётов. В итоге путч подавлен. Тысячи арестованы, в том числе и лётчики, сбившие российский самолёт в Сирии. Они принимали участие в перевороте.
В Ницце террорист давил людей автомобилем. Почти сто человек убито, сотни ранены.
В Баварии в поезде мусульманин напал с топором и ножом на немцев. Рубил их и резал.
Такое впечатление, что мир погружается в хаос.

20 июля

Пришёл Михаил Рубцов. С Поклонного Царского креста в скверике на улице Маслякова украли все керамические иконы, на которые он собирал деньги, а потом изготавливал. Михаил написал заявление в милицию. Пошёл его относить, и выдержал пятичасовое ожидание и оформление, чтобы дело приняли к рассмотрению. Многие люди, что приходили одновременно с ним по другим происшествиям, не выдерживали многочасового ожидания и уходили. Так какова же криминогенная обстановка в городе, если даже те (немногие), кто решается обратиться в органы, и те в итоге не регистрируются? Значит, к той официальной жутковатой статистике нужно прибавить тысячи случаев, умолченных из-за попустительства (ради хорошей статистики) милиции, или просто человеческой лени, равнодушия, бессовестности.

21 июля

Заседание Издательского совета. Наши с Чугуновым книжки не прошли. Да я на это и не рассчитывал. Ужасно тоскливо вблизи наблюдать за этой административно-местнической, провинциальной жизнью. Какое захолустье в мыслях, планах, задачах. Ничего не меняется.
Собрались в Союзе писателей отметить мой прошедший день рождения. Перед самым сроком сбора грянул ливень. Коломиец и вовсе пришёл босиком, неся ботинки и носки в руках. Не убоявшись дождя, пришли и многие другие. Славно посидели. Всё-таки добрые и талантливые люди меня окружают. И почему никого из них нет во власти? Видимо, там нужен иной интеллект и другие способности.

22 июля

Германия. Мюнхен. Стрелок-одиночка устроил расстрел посетителей в Торговом центре. Убил девятерых. Ранил около тридцати.

23 июля

Взрывы в Кабуле. Смертник. 80 погибших, 230 ранено. Взрывы в Ираке. 10 погибших, 19 ранено.

25 июля

Отец Евгений Юшков приехал поздравить с днём рождения. В Союзе писателей были вдвоём, потому говорили спокойно, рассудительно. Батюшка несколько дней назад похоронил племянника – 41 год, пятеро детей, умер внезапно во сне.
– И вот стоим мы у могилы, каждый сам по себе, а недалеко в стороне его четвёртая дочь семи лет так беззвучно рыдает, что страшно смотреть. Видно, понимает, что больше отца никогда не увидит…
Вновь говорили о стремительно меняющейся обстановке в мире, что жадность и бессовестность правителей (но главным образом владельцев мировых денег) ведут современное общество к войне. И некому разбудить их души, воззвать к их разуму. Ибо церковь (Русская Православная не исключение) также погрязла в стяжательстве, во мздоимстве и стремительно всё дальше и дальше отдаляется от народа, от его соборной души.
Когда расставались, отец Евгений крепко (как ещё не было) и надолго обнял меня.
– Держись, держись… – промолвил он, имея в виду, конечно, не мировую обстановку, а ту сложность нашего дела (общественного, издательского), при которой нам приходится отстаивать истинные ценности для человека. Хотя, вроде бы, всё против нас – пренебрежение и незаинтересованность власть имущих, отсутствие финансирования.

26 июля

Во Франции молодые исламисты вошли во время службы в храм (в нём всего-то было пять человек), поставили 86-летнего католического священника на колени и отрезали ему голову. Других, находящихся тут же, поранили ножами. Понятно – глумились перед престолом. Всё делали осознанно, «с идеей».

27 июля.
Сады. Борский район

У Михаила Рубцова в доме переждали сильнейший ливень. Это лето и жарой мучает, и водой заливает. И не поймёшь – в радость это нам дано, или для испытания.
Пришло письмо из «Дня литературы». Опубликовали обзор 48-го номера «Вертикали. ХХI век». Получилось подряд два обзора двух номеров журнала в июньском и июльском выпусках газеты.
Пока в саду в летней печке сжигал вырубленные кусты смородины и крыжовника, Михаил прочитал вслух свою заметку из «Русского вестника» 2001 года. И уже тогда звучало разочарование – надеялись, что верой и любовью одолеем смуту, укрепим державу, почувствуем себя в ней братьями и сёстрами. На самом деле ничего этого не произошло. И церковь здесь оказалась (в лице её первоиерархов) не помощница. Я и сам в своих ожиданиях разочарован, обманут. И мои ожидания, как эти, отжившие своё время ветки, были за ненадобностью уничтожены, сожжены. Неужели ждать впереди новых страшных испытаний?

28 июля–2 августа.
Кунавино

Уныло нас встретил дом. Земля заросла злой травой. Во всём неухоженность, запущенность. Разве можно так безжалостно бросать землю, дом, который служит тебе верой и правдой? Вот душа и томится от этой несправедливости.
Но дом оживили довольно быстро. Снял щиты с окон, стряхнул половики, подмёл полы. Ирина навела порядок на веранде. Задышалось полегче. Потихоньку за эти дни немного пообжили территорию – подёргали кое-где дурнину, попримяли траву.
Яблони от яблок ломают ветки – так их много. Собрали крыжовник, чёрную и красную смородину. Заменил разбитое стекло в первом окне (это ещё зимой, во время грабежа повредили), поставил заплатку на крыше двора (давно надо было сделать), поправил штапики на окнах веранды. С горечью заметил – отвыкли руки от плотницкой работы. А ведь когда-то, когда много занимался этим домом, неплохие навыки приобрёл. Сейчас же всё несподручно, всё не с руки.
Купался в озере с ощущением крайней нужности этого занятия – словно исполнял необходимое для моего существования действо. Наверное, это ощущение идёт от того, что многое из очень простого, доступного в жизни упускается. То же купание – в этом году лишь дважды себе это позволил в Оке у моста.
Приезжали отец Владимир и матушка Галина Чугуновы. Так радостно было встретиться «на земле», а не в коробке городской квартиры. На веранде пили чай с большим «Городецким пряником». Увы, было не избежать о больном, церковном. Но не только… Впрочем, ничего нового в этих наших разговорах нет. Хотя болит рана, болит, и способа её залечить пока нет, не видно.
Поднялся в свой кабинет, убрал щиты с окна, пересмотрел книги. Сколько же всего прочитано! Последние годы все старые прочитанные книги я перевозил из городской квартиры сюда. Думал, перечитывать уже не буду. Книги на стеллажах, на полу стоят рядком. Потянулась к ним рука, начал перелистывать – и не оторваться. Как люди могут жить, существовать без этого чуда?
Года три деревенскую библиотеку не пополнял (теперь всё отвожу в Союз писателей), и оттого старые книги приобрели какую-то особую притягательность, теплоту, желанность… Воистину – встречаешься с ними как с давними друзьями. Ведь с каждой что-то связано в твоей жизни. Каждая содержит память – важную для меня – об ушедших и ныне (слава Богу!) живущих.
Отобрал перелистать литературоведческие книги Ивана Кирилловича Кузьмичёва. О Николае Кочине любопытно. Книгу выпустили к 70-летию писателя в 1972 году. Помню, как через десять лет, на траурном митинге, когда хоронили Николая Ивановича, Иван Кириллович сказал: «По-настоящему тетралогия Кочина («Юность», «Гремячая поляна», «Нижегородский откос», «Семён Пахарев») ещё не прочитана. Это впереди». Да нет, с трудом верится, что сейчас кто-то будет перечитывать романы Николая Ивановича «Девки», «Парни», анализировать его творчество. Хотя, безусловно, – это настоящий писатель, самородок из народа. Испытавший всё то, что испытал наш народ в ХХ веке, включая и репрессии, лагерь, предательство и несправедливость. Надо бы вспомнить его на страницах «Столицы Нижний». Всё-таки я и читал его книги, и живым видел, и хоронил. А за поминальным столом в студенческой столовой (на площади Минина и Пожарского) сидел рядом с женщиной, которая вполголоса, не обращаясь ни к кому конкретно (рядом были мы с Валентином Арсеньевичем Николаевым) рассказывала о лагерной жизни Кочина – Николай Иванович сам с ней делился этими воспоминаниями. Жаль, я был молод и не завязал знакомство с этой дамой. Впрочем, наверняка она эту тему «подняла» на эмоциях. В 80-е годы (в начале) о репрессиях говорить опасались, сторонились этой темы. Так что вряд ли бы она стала со мной откровенничать.
Другая книга Кузьмичёва «Введение в общее литературоведение ХХI века. Лекции» читается с интересом. Открыл наугад – не оторваться. О художественном очерке (жанр, который сейчас просто исчезает из нашей литературы), о художественной форме… Ивану Кирилловичу в этом году (да совсем скоро – 3 августа) исполняется 93 года. Тоже бы надо отметить. К сожалению, много времени и сил он потратил на «социалистический реализм». Но ведь написал книги и о Горьком, и «Боль памяти: Великая Отечественная война в современной литературе». Он и сам участник этой войны.
Как иначе, чем в городе, действуют на человека раскаты грома. И дождичек-то был так, ерунда. А грохотало больше часа – приближаясь, разрываясь над головой, удаляясь – раскатисто, долго, словно звук, добегая до горизонта (невидимого за тучами) падал в нечто бездонное. В это время ощущаешь полную свою слитность с пространством, с природой. И ведь не страшно. Только явно осознаёшь свою малость, крохотность.
Продолжаю читать (всё больше вечерами) «Иосифа и его братьев». Когда в повествовании появляется «сопровождающий» (Иосиф едет к братьям по поручению Иакова в домик у Шекема, к городу Дофан, и его белая ослица Хульда спотыкается и ломает (вывихивает) бабку) – я почему-то сразу представил образ с картины Виктора Калинина «Звездопад». И хотя описание «сопровождающего» в книге ему никак не соответствовало, меня при чтении продолжал преследовать именно явленный Калининым образ – и когда он разговаривал у опустевшего сухого колодца (Иосифа, брошенного в эту яму всеми братьями вместе уже спас, достал из смрадной глубины и освободил от верёвок странствующий купец) с Рувимом, и когда вёл караван купца через пустыню (с рабом-Иосифом) от Газы, я видел не полуженский образ, описанный автором, а сурового, измождённого, но непреклонного «вестника Божия» с картины Калинина. И синева библейской ночи, на фоне которой написан «этот странник», мою убеждённость (в правдивости именно этого образа) только усиливает. В этом взаимопроникновении и взаимодобавлении, дополнении и есть подлинность искусства. Когда творец в создаваемый образ вкладывает ещё нечто – от него самого, может быть, и независимое.
Хожу купаться через всю деревню. Небольшую. Но ровно наполовину её разделяет болотистый, заросший осокой овражек. Прямо у этого овражка (можно сказать, что почти в нём, в низине) стоит дом. Есть в ощущении от этого дома что-то недоброе, да и судьба у него на редкость невезучая. Вроде бы и не маленький он, не захолустный – пятистенок. Но всё время, пока я живу в деревне, он никак не может обрести себе хозяина. Раза два-три его покупали, но быстро бросали, перепродавали. Именно в этом доме как-то жена убила ножом мужа (буднично, при малых детях) – меня с Сергеем Шестаком полиция тогда позвала в понятые. Но большей частью за почти тридцать лет, что я его вижу, он стоит пустой, нежилой, заросший крапивой и осокой. И из-за своей ненадобности зло смотрит на проходящих мимо.
И у домов есть своя судьба, своя жизнь, ощущая которую, порой становится не по себе, жутковато.
Разговор Иосифа с купцом вечером на привале. Меня поразила мысль Томаса Манна, вложенная в уста юноши:
«– Скажи мне, какая вина довела твою жизнь до ямы?
– Она заслужила наказания и называлась доверие. Преступное доверие и слепая требовательность – вот её имя. Ибо тот слеп и достоин смерти, у кого к людям больше доверия, чем они в силах вынести, и кто предъявляет к ним слишком большие требования: при виде такой любви и такого уважения к ним, они выходят из себя и делаются похожи на хищных зверей».
Истинно, все мои «напряжения» во взаимоотношениях с близкими людьми, единомышленниками возникают именно из-за этого «преступного доверия и слепой требовательности». И в первую очередь всё, что связано с «Вертикалью. ХХI век», с её изданием, её судьбой. Тут в первую очередь вспоминается Володя Цветков, Коломиец… да очень многие.
Дурманящий травяной запах. Сколько приходилось читать об этом. Но вот пошли на дальний участок собирать крыжовник. Трава с человеческий рост. Цветы вперемешку с крапивой, полынь с какими-то колючками. И всё это под жарким солнцем пьяняще благоухает, источает невероятное разнообразие запахов. Нечаянно вздохнул всей грудью – и горло перехватило. Не врут писатели – запахи обожжённой солнцем травы дурманят.
Вернулись в дом. Окно, двери открыты. Слабый сквознячок шевелит занавески. Живительно прохладно. В деревне тишина – ни звука. Всё живое где-то затаилось от зноя. Лёг с книгой и нечаянно вспомнил рассказанный Чугуновым анекдот: «Американцы решили напасть на Россию, и спрашивают у союзников – когда лучше это сделать? Французы отвечают: «Только не зимой. Мы воевали с русскими, знаем, что это такое. Чуть не погибли». Немцы: «Только не летом. Мы начинали летом. Чуть не погибли». Тогда решили спросить у китайцев – нейтральной стороны. Те отвечают – нападайте сейчас.
– Почему?
– Русские «Северный поток» строят, мост в Крым строят. Знаете, сколько пленных им сейчас надо».
Отцу Владимиру это рассказали какие-то священники.

Ненаписанный рассказ

Не помню, отмечал ли я этот случай в давних своих дневниках. А может быть, всё произошло ещё до того, как я их начал вести. Время стремительно – и многое в памяти, относительно сроков, смешивается.
Как-то уже поздно вечером рыбачил я на нашем озере. Клевало хорошо, я на берегу в этом месте был один, и потому, хоть солнце уже почти скрылось, село за лесом, бросать ловлю мне не хотелось.
В это время я увидел двух мужчин – явно деревенских жителей. Они шли поодаль от берега и негромко разговаривали между собой. Но в тишине, в поле на закате голоса слышатся далеко. Вот и до меня донеслось, как один жалуется другому:
– Она мне: «Чего ты тут расселся, иди дрова коли, забор поправь, картошку надо окучивать, а не песни петь». А мне так попеть хочется. Всё работа и работа. Душа песни просит…
Спутник говорил жалующемуся какие-то сочувственные слова, ободрял.
Быстрым, деловым, торопящимся шагом они прошли поодаль от меня. Я подумал: «Торопятся мужики в совхоз, в магазин за бутылкой. Вырвались наконец-то из дома, сбежали от жён, от бесконечной крестьянской работы (я сам от этой же работы сбежал к озеру с удочкой), чтобы «расслабиться» за бутылочкой вдвоём, выговориться… может быть, даже пожалобиться на жизнь.
Солнце совсем скрылось за лесом. И как-то разом всё сумеречно посерело вокруг, да так, что поплавок еле различил на воде. Делать нечего, надо возвращаться домой. Я начал сматывать удочку (удилище из орехового прута, леску скручиваешь вокруг него так, чтобы крючком зацепиться за удилище где-то сантиметров за пятнадцать до его окончания – современные рыбаки о таких снастях уже забыли), выливать из ведёрка с рыбой лишнюю воду, когда от опушки недалёкого, прямо к берегу озера подходящего леса, раздалась песня.
Это было так неожиданно, непривычно, что я оставил свои занятия и вышел подальше в поле, чтобы посмотреть – кто это запел. Два мужика, два недавно прошедших мимо меня деревенских жителя, сидели у самой опушки на стволе поваленного дерева и пели.
Минуло с тех пор лет двадцать, а я этот случай помню. Так запал он в моё сердце. Жалею только, что не запомнил слова той песни, что звучала мне в спину, когда шёл в потёмках от озера к своей деревне.
Много лет спустя я рассказал этот случай Борису Лукину.
– Так напиши рассказ.
– Подумаю.
Я, и правда, хотел после предложения Бориса Ивановича, написать на этот сюжет рассказ, назвать его «Песня» и посвятить Лукину… Но так и не написал. Может, потому, что слова той песни, что пели с душой два убежавших от тяжёлой крестьянской работы мужика, не запомнил?
Выпилил на дальнем участке разросшийся терновник. Набрали ведро уже спелых яблок. Терновник совсем забил кусты смородины, поэтому пришлось потрудиться, несмотря на жару. Ягод смородиновые кусты дали самую малость.
Нестерпимо захотелось пить. Решил напоследок сходить к роднику. Когда пять дней назад мы приехали в Кунавино, то к нему было не подойти. Высоченная трава. Пробился до осоки, там к знакомому, одичалому месту. Помост остался на месте. Снял крышку с вкопанной в землю бочки. Полна чистейшей и свежайшей воды. И бьются о край попавшие в западню коричневые ящерки. Одна, похоже, совсем силы потеряла, хвост в воде повис вниз. Выловил их ковшом, выпустил на волю, в осоку. Потом зачерпнул из родника для себя. Какая же вкусная в нём вода – не напиться!
За то время, что мы здесь, пробил к роднику сквозь заросли тропинку. Вернул его из одиночества, одичалости. А он будто ждал этого – каждый раз, как прихожу и снимаю крышку, он полон свежей, прозрачной холодной воды. Но только сегодня я подумал вот о чём – и в деревне начинает преобладать индивидуализм. В каждом доме пробили себе скважины, и о роднике забыли. Совсем! И мне почему-то за него обидно. Будто пренебрежение оказали кому-то из моих близких, родных.
В деревне с нашей стороны было два колодца (а в заовражной стороне их и вовсе не было). Теперь не осталось ни одного. Два исчезнувших колодца и две ящерицы в роднике – этот знак и заставил меня задуматься. Так как в простые случайности происходящего я уже давно не верю.
Из новостей – похоронили писателя Фазиля Искандера. Прощались сегодня в ЦДЛ. Лёг в землю на Новодевичьем кладбище («по просьбе родствеников»). Я не был поклонником его прозы. По «Культуре» показали документальный фильм об Искандере, где он читает свои стихи. Это любопытнее. В целом же, по-моему, был довольно заурядным литератором, всё достоинство которого состояло в том (и это в подобных случаях мне приходилось констатировать уже не единожды), что принадлежал к либеральному крылу «российской интеллигенции». Оттого и на главное кладбище страны попал.

6 августа

Несмотря на жару и выходной день в Союзе писателей работал над старой своей повестью «Сезон». Оставил только тему старательства, полностью убрав любовную линию. Взялся за текст после письма Сергея Овчинникова. Он предложил что-то прислать в его альманах «Тула». Но и я у него попросил прозу для «Вертикали. ХХI век». Хочу успеть в этом году выпустить два номера. Это сверхзадача, непросто выполнимая. Но надо постараться.
«Сезон» я публиковал в «Новой Немиге литературной», что-то для этой публикации уже редактировал. Но не так кардинально. Сейчас в сюжете повести больше очерковости, чем художественности. Но, может быть, изначально это-то в большей степени в ней и было заложено.
Гуляли с Ириной по слободе у Ромодановского вокзала. На набережной Оки снимают эпизод из фильма раннего советского периода – гонки маленьких яхт, чествование победителя с оркестром, красные транспаранты.
Мы давно хотели подняться на середину горы к восстановленной колокольне церкви Иоанна Предтечи, около которой, по преданию, жил Кузьма Минин. Церковь основательно перестроена, более напоминает офисное здание 80-х годов, имеет вид не действующей – крыльцо засыпано мелкими камушками, пыльное, заросло травой, в дверь воткнуто уже запылённое письмо (по конверту – казённое). Рядом два жилых трёхэтажных дома. И тут ощущение заброшенности, бесхозности. Всё остальное жильё либо высоко вверху, либо внизу у Оки. А тут какой-то свой мирок, оторванный от общей жизни, с порушенными старыми домами и сараями (в них выросли деревья), с мощной бетонной лестницей, ведущей от этой слободки на Гребешок. Лестница по бокам заросла лесом. Видно, что по ней почти не ходят, но мы поднялись до дороги, идущей вверх с Метромоста. Оттуда двинулись вправо по асфальтовым дорожкам (всё советского периода). Дорожки широкие, подпорные бетонные стены мощные, лес взрослый, высокий – липы, клёны. Тут же и вездесущий сорняковый американский клён.
Опускаясь и поднимаясь, дошли до Гребешка, и уже оттуда спустились к Благовещенскому монастырю. Вот такое удивительное путешествие по местам, которые, я уверен, неизвестны подавляющему большинству нижегородцев. И ведь это в самом центре города.
Я не могу себе представить, чтобы сегодняшние власти могли нечто подобное построить на десятки километров по берегам рек в городе, как было это сделано «советами». Но чувство, проходя по этим глухим заброшенным дорогам иной цивилизации, испытываешь удивительное, потустороннее, словно невольно вторгся в чужой мир, мир иного, ушедшего уже навсегда, времени, иной жизни. И вернее всего, что ты здесь лишний.

7 августа

Прочитал стихи Виктора Калинина в книге «Ирина Калинина», и переписал заново уже подготовленную статью о его поэзии. Я не всё верно почувствовал, когда раньше писал. Теперь пришлось убрать текст с нашего сайта, написать объяснительное письмо и отослать новый файл в редакцию газеты «День литературы».
Сразу не прочувствовал сложную полифонию чувства (переживаемого) и художественного взгляда. А ведь только художник мог увидеть в окружающем пространстве «свиток времени», «клеймённых временем коней», что «в глыбы облаков вмурован ветер», что существуют в небе «искры потухающих звёздных костров». Эти поэтические образы органичны художественным образам Калинина, всей его живописи. Стихи и картины у этого творца не вступают в противоречие, а являют нечто единое, цельное, абсолютно созвучное друг другу. И это несмотря на то, что девяносто девять процентов его творчества – это художество на холсте, а не на листе бумаги.

8 августа

Редактировал материал Р.И. Чарыкова о гибели В.П. Чкалова. Убрал всю версию (притянутую за уши) причастности к этому И.В. Сталина. Ну глупость же, противоречащая и документам (их сам автор приводит в статье), и логике исторического момента, и политической обстановке в стране. Но как живучи все эти мифы, вбрасываемые в определённый момент людьми, заинтересованными в раскачивании обстановки в стране, в хаосе. И вот не глупые люди (бездоказательно, «глядя в потолок») их повторяют, при этом убеждены, что это их собственные мысли, а не вброшенные в общественное сознание кем-то многие десятилетия назад.
Придётся писать Рэму Ивановичу письмо – только бы как-то помягче высказаться, не обидеть.
На этот раз в Пакистане смертник взорвал себя на похоронах влиятельного местного деятеля. Только убитых 112 человек. Передают об этом скучновато, буднично. Это же не несколько порезанных в Баварии немцев. Никак не могу привыкнуть к этому вопиющему западному цинизму. Но ведь так не может продолжаться до бесконечности.
Ночью проснулся от странного состояния – какие-то эпизоды моей жизни стремительно проносились в голове. И было полное осознание, что ничего, до самой мелкой детали, не забыто. Всё во мне (где-то в глубине мозга ли, души?) сохранено, как на жёстком компьютерном диске. И сколько же неправильных поступков мною совершено! Все они со мной до скончания земного срока.

9 августа

Странные переговоры В.В. Путина с Эрдоганом в Санкт-Петербурге. От турецкой стороны никаких извинений за сбитый самолёт. Вообще этой темы публично не касались. Такое впечатление, что президент России больше озабочен, как вернуть наших туристов в Турцию, а турецкие фирмы на наш рынок, чем престижем страны. Явно – все усилия ради продвижения Газпромом строительства «Турецкого потока». Эрдоган в этих условиях ведёт себя спокойно, уверенно, по-хозяйски, и совсем не похож на раскаявшегося нашкодившего шалопая.
Эту ситуацию может оправдать только та часть «закрытых переговоров», где, как я думаю, решались вопросы по Сирии, ну и какие-то другие. В наших СМИ утверждают, что именно спецслужбы России (перехватив радиопереговоры заговорщиков) предупредили Эрдогана о готовящемся перевороте и покушении на его жизнь.
Будем ждать продолжения истории.

10 августа

Рассказал привезшему свои новые заметки из «Последней тетради» отцу Евгению Юшкову свой сон-память, который так меня взволновал два дня назад.
– Но ведь уже говорилось, что сердце не только сосредоточие мышц, – заметил отец Евгений. – Внутри этих мышц кроется ещё нечто, что и делает нас живыми, страдающими людьми.
– Однако мне не было страшно или тоскливо на сердце от напоминания памяти о не совсем-то благих моих делах и поступках. Почему?
– Господь милостив.
– Из многих поступков, переживаний, сочувствий и размышлений мы создаём свой мир, свой образ перед Богом. И наше покаяние внутри этого образа должно быть (как очищение) созвучно нашей жизни. Не само покаяние (на исповеди) изменяет нас, а то, что ведёт нас к нему. «Выстроенный» за время нашей жизни образ внутри нас и есть то главное, что руководит нашей совестью и что предстанет перед Богом. Потому мы и не можем обмануть ни себя, ни Его.
Пообещал сегодня встретиться ещё и с Е.А. Андриановым. Пока осталось время (после отъезда отца Евгения), пошёл в сквер на площадь Маркина, прочитал новый кусок «Последней тетради» – с искренним интересом и не без пользы для себя. Хороший материал для «Вертикали. ХХI век».
С Евгением Анатольевичем вновь говорили о рождении музыки и влиянии её на человека. Он искренне и глубоко живёт только этим, своей скрипкой. От такого общения светлеешь душой.
Умер Эрнст Неизвестный, в Нью-Йорке. Там и будет похоронен. 91 год. США стали страной культурной эмиграции советских евреев, которые и в Москве, и в Питере создали абсолютно свой уровень ценностей, понимания искусства. (Вспомнил сейчас, как при моём поступлении в Литинститут один ленинградский поэт горячо утверждал, что ему совершенно не интересен Николай Рубцов, но восхищает Александр Яковлевич Розенбаум). В США те, кто туда уехал (Иосиф Бродский, Эрнст Неизвестный, Сергей Довлатов…) эту тему развили. Для этой волны эмиграции Нью-Йорк стал чем-то наподобие того, чем были Париж и Берлин для русской культурно-научной эмиграции послереволюционного периода. Там они оказались в своей среде. Там её культивировали и развивали, не сливаясь с западной англосаксонской культурой. Потому за полным признанием своего творчества они вновь вернулись в Россию (не сами воплоти, а произведениями). И только здесь получили самую высокую оценку – издания, памятники, книги о них. Оценку справедливую или нет – другой вопрос.
Украинские диверсионные группы в Крыму. Большое количество взрывчатки, оружия. При задержании погиб наш сотрудник. При прорыве других с территории Украины в районе Красноперекопска (при поддержке автоматчиков и бронетехники) погиб ещё один российский военнослужащий. В.В. Путин на пресс-конференции пообещал произошедшее «не оставить без внимания». Я же подумал – дождались! Чего же ещё нам было ожидать при той бесхребетной позиции, которую Россия демонстрировала все эти годы конфликта на Украине – обстрела Ростовской области (с гибелью людей), перекрытие водного канала, железнодорожного сообщения и автомобильного сообщения с Крымом, транзитного большегрузного автомобильного сообщения с Европой, электроблокады полуострова, беспрерывного обстрела Донбасса… Так что начало диверсий в Крыму – это логичное продолжение действий властей Украины. Другого и быть не могло. Вопрос в другом – далеко ли их это желание заведёт?

11 августа

Из заявления МИД РФ по событиям в Крыму: «Призываем наших партнёров, чьими стараниями во многом и удерживается во власти нынешний режим в Киеве… добиться наконец от своих подопечных прекращения провокаций…» МИД предупредило, что гибель российских военнослужащих в Крыму не останется без последствий. «Хотели бы также предупредить как Киев, так и его зарубежных кураторов, что ущерб, нанесённый российской стороне, гибель российских военнослужащих без последствий не останутся».
Не часто с нашей стороны звучат столь раздражённые, жёсткие заявления.
Вновь прочитал несколько страниц из большого открытого письма Натальи Андреевны Адриановой (вдовы поэта) Александру Марковичу Цирульникову по поводу изданной им книги «Сбирание памяти: слово о друге». А не пришло ли время его опубликовать? За одну подачу не получится, а в двух номерах можно. Одно смущает – очень много технической работы, чтобы привести текст в порядок для вёрстки. Времени жалко.

16–21 августа.
Кунавино

Заснул на кровати у окна в первой комнате. На стеллаже перебирал, перелистывал книги, что-то из них бегло прочитывал, напоминал самому себе, да так и решил тут заночевать.
Полная луна светит в окно, словно у дома горит фонарь на столбе – ровным молочно-голубым светом.
Проснулся от вспышки, «ударившей» по глазам. Подумал: «Наверное, приснилось». Но вот опять. Не одеваясь, вышел на улицу, в сад, к яблоням и стал зачарованно смотреть на небо. С двух сторон к луне подступили облака (бархатно-чёрные по краям от лунного света), и в этих облаках (или тучах) наподобие фотовспышек сверкают беззвучные разряды молний. Сверкнут и погаснут. И ни полоски от разряда, ни грома, даже отдалённого. Странно, непривычно. (17.08).
На следующий день, как только стемнело, вновь смотрел на небо. Большущая и чистейшая полная луна всплывала над деревней (на западе вечерняя заря ещё не совсем погасла). Лишь изредка долгие облака разрезали её диск, несколько затемняя. Невольно вспомнилась картина Куинджи.
Сегодня быстро навёл порядок на втором этаже (почему этого не сделал раньше!) и занялся в своём кабинете архивом. Сколько в папках и скоросшивателях собрано интереснейшего материала по истории, литературе, театру, музыке, кино, эстраде русской и зарубежной и прочее, прочее, прочее. И ведь всю эту бездну статей, заметок, интервью, рецензий я прочитал, вырезал из газет и сохранил. Теперь для начала всё это перевезу в Союз писателей, а затем отдам в архив. Вот кто-то со временем умный попользуется (я-то уж не знаю – вернусь ли ко всему этому богатству). Что ж – не жалко.
Отец Владимир Чугунов предложил перевести текст сербки Душицы Миланович Марики «Подарки». Прислал подстрочник. Прочитал раз – мало что понял. После повторного чтения что-то началось проясняться. Это некая – то ли притча, то ли сказка. Придётся сделать над собой усилия – не думаю, что работа будет в удовольствие.
Вот придумал себе новое занятие – смотреть ночью в окно на то, как причудливо освещаются лунным светом лёгкие облака. Удивительное это зрелище – не наглядишься. Тут и морская рябь (только на небе), и разное психологическое состояние (не только внешних затейливых форм). Удивительно – как непосредственно это влияет на душу человека, как это беспокоит, тревожит её. Хотя, вроде бы, чем – где луна и где мы. Ан, нет, какие-то нити связывают нас с этим загадочным ночным светилом.
Множество раз за эти дни топил печки. Хотя на улице тепло, и даже жарко. Оправдывал своё занятие тем (сам перед собой), что надо просушить дом, в котором за последние годы редко бываем. И в этом отчасти есть доля правды – без внутреннего тепла любой дом гибнет. Но именно отчасти. Главная причина – желание смотреть на огонь, на то, как он пожирает отслужившую свой век древесину.
Сижу у печки на низеньком стульчике, смотрю сквозь щели дверцы, как внутри топки мечется пламя. Есть в этом что-то жутко притягательное. Может быть, оттого, что огонь страшен, когда вырывается из-под твоего контроля.
Борис Лукин как-то мне привёз из Ясной Поляны два номера издаваемого там литературно-художественного иллюстрированного журнала «Ясная Поляна» № 1, 2, 1997 г. Невероятно дорогущее издание – 400 страниц мелованной бумаги, полноцветная печать, формат несколько больше стандартного литературного журнала, ближе к полноценному А-4.
Навряд ли они продолжают выпускать этот журнал – слишком дорого. Время от времени здесь, в деревне, я их перелистываю (как и два других сборника, также со вкусом изданных, проиллюстрированных замечательными фотографиями, в том числе Павла Кривцова – фотохудожника от Бога, в своём стиле неповторимого – эти книжки тогда же мне привёз Борис Лукин), но вот только сегодня прочитал такое высказывание Л.Н. Толстого: «Если человеку плохо жить, то это только оттого, что у такого человека нет веры. Это же бывает и с народами. Если плохо живётся народу, то только оттого, что народ потерял веру» («Путь жизни»).
Невозможно не согласиться с классиком. Но почему-то мне кажется (из приведённого отрывка непонятно, какую веру имеет в виду Лев Николаевич), что Толстой здесь подразумевал не только веру в Бога (чтобы это выяснить, нужно прочитать первоисточник, саму работу), но веру в более широком смысле – в себя, в справедливость, в своё будущее, в то, что он не зря живёт на земле… Хотя это и есть верить в Бога. И никуда от этой первоосновы не деться, не спрятаться за вольными философскими размышлениями. Как ни старайся, а всё равно придёшь к этому корню жизни.
И всё-таки каково: «Если человеку плохо жить… у такого человека нет веры».
И тут же, в статье «Благо любви»: «Нужно тебе, милый брат, кто бы ты ни был, царь (…) прожить тот неопределённо короткий миг жизни так, как этого хочет от тебя тот, кто послал тебя в жизнь». «Я знаю, несомненно знаю, что жизнь – в любви и законе Бога и требовании моего сердца…»
Этот крик о любви друг к другу (как главной земной ценности) и о ненужности распрей в достижении благ земных, политических завоеваний как чрезвычайно важен, так и в той же степени иллюзорен, невыполним. Вся наша жизнь выстроена в ином ключе. И как побороть этот «закон бытия» – никому не ведомо. В том числе и самому Толстому.
Статья написана 21 августа 1908 года, в день, когда Лев Николаевич подумал, что умирает. Но за оставшиеся два года жизни приобрёл ли он ту степень любви в своём сердце, к которой призывает? Ответ очевиден всем, кто знает биографию классика. Благо любовь можно культивировать только в себе, в своём сердце (индивидуально), не призывая других последовать этому примеру. Ибо призыв этот будет подобен «гласу вопиющего в пустыне».
«…Я в первый раз явно почувствовал такую же, как для живого человека близость завтрашнего дня, естественную близость смерти, не только не страшной, но такой переход, который так же естественен и благ, как переход к завтрашнему дню, – теперь, почувствовав это, мне и страшно и, главное, странно думать о той ужасной ненавистнической жизни, которой живёт теперь большинство из нас, людей, рождённых для любви и для блага», – пишет в этой же статье наш гений.
А мне вспомнился недавний разговор с Коломийцем. Тогда Алексей Маркович сказал: «Мне не страшно, я к смерти готов. Вот только о семье думаю – жене, детях, внуках». Вот и Володя Цветков говорил, что он к смерти готов. Но можем ли мы на самом деле быть к ней готовы? Готовы в той полноте (к переходу в неведомое), о чём говорит Толстой?
И ещё о смерти. На этот раз о гибели деревьев. В последний день пилил поваленные (от ветра или от избытка плодов?) стволы яблонь. Где большие ветки, а где и именно стволы. Все эти деревья я когда-то сажал саженцами. Но ухаживал за деревьями неумело, плохо – не обрезал, не формировал крону. И вот теперь, страдая, они потихонечку гибнут. Впрочем, это уже и старые, большой толщины в стволе деревья. Их ломает время. А я отпиливаю (как хирург) отжившие, испорченные ветки (члены) и испытываю странное тягостное чувство.
С этими яблонями ушло и моё время, ушли мною прожитые года.

22 августа

Страшное развитие террора. В Турции, Ираке начинают взрываться мальчики – смертники (12–14 лет), унося с собой по нескольку десятков человеческих жизней. Мир становится другим, а политики будто бы этого не понимают. И думаю, жестоко за это лукавство поплатятся.

24 августа

Пришли тексты от Владимира Карпова. Не отрываясь почитал очерк о Китае «Уруй! Айхал России! Уруй! Айхал Китаю! (Или «Билет в китайское метро»). С удовольствием опубликую его в «Вертикали-49». Оказывается, он там был на Днях Якутии и участвовал в представлении книги Николая Лугинова («Ханские повести»), которую перевели на китайский язык. Очерк небольшой, «весёлый», но в нём всё есть – и путевые впечатления, и добрые слова о творчестве Лугинова, которого он переводил на русский язык. Кстати – китайцы на свой наверняка переводили с русского (не с якутского же).
Текст Владимира ставит какую-то логическую точку в формировании 49-го номера журнала.
В центре Италии сильное землетрясение. Большие разрушения в горных городках. Уже сейчас понятно, что будут серьёзные жертвы, много людей погибло.

25 августа

Воистину – чиновничьей тупости нет пределов. Пришло заказное письмо из межрайонного налогового центра. Просят внести изменение в наименование юридического лица АНО ЛХЖ «Вертикаль. ХХI век», так как в нём «содержатся латинские буквы». Всё это во исполнение закона «О государственной регистрации юридических лиц…», где есть требование, чтобы подобное наименование «указывалось на русском языке».
Пришлось писать ответное письмо с предложением разъяснить – что наши доблестные налоговые органы имели в виду? А то ведь иначе грозят прибегнуть к судебному решению и через «исковое заявление о принуждении к изменению» всё-таки заставить выполнить своё требование.
В названии «Вертикаль. ХХI век» нет латинских букв. Есть римские цифры. Но человечество пользуется в своей деятельности либо римскими, либо арабскими цифрами – об этом же в первой строчке «Википедии» написано. Именно так отображён век в миллиардах книг по всему земному шару.
Я понимаю, что чиновнику вовсе необязательно быть грамотным (хотя этот вопрос разъясняется не в начальных ли классах средней школы?), но и дремучее невежество его не красит.
А вообще – это показатель малой начитанности человека. Это говорит о том, что книга для него нечто чуждое.

28 августа

Праздник Успения Пресвятой Богородицы. Пошли с Ириной в Благовещенский монастырь. Там ждал Михаил Рубцов. Выслушали долгую и не очень внятную проповедь священника. Утомившись, прошёл в малую, но такую уютную церковь Сергия Радонежского. Помолился в тишине и почти в одиночестве, приложился к ковчегу со многими частичками мощей и коленопреклонённо к большой (в рост) иконе Сергия Радонежского с клеймами. Так хорошо душе здесь – в этом небольшом слабоосвещённом пространстве, где благородным старинным серебром украшен иконостас.
Вернулся в Богородичный собор Благовещенья. Вновь проповедь – на сей раз игумена монастыря. Но качества того же. С трудом дождался, чтобы подойти к кресту. Хоть уходи. Но выстоял, крест поцеловал, святой водой окроплён был – и всю усталость как рукой сняло.
Осмотрел в монастырском дворе место раскопок. Большой глубины, где остались внизу древние фундаменты, выложенные крупным речным булыжником. Несколько столетий назад были выложены они человеческими руками. И вот вновь явлены на солнечный свет, когда тех, кто их выкладывал, «и след простыл». Никак не могу «уловить» это чувство в себе – соединённости прошлого с настоящим. Душа волнуется, а разум никак не в состоянии сформулировать, объяснить эти ощущения.

30 августа

Сформирован 49-й выпуск «Вертикали. ХХI век». Отправил подготовленные материалы на вёрстку. Всё ближе и ближе главная цель последнего времени – выпуск 50.

31 августа

Пришло письмо от Геннадия Петрова из Атланты. Прочитал последний вариант «Лестницы». Вот его впечатление: «Мне кажется, что рассказ выиграл бы в самом главном, в художественной убедительности, если бы Вам удалось заменить по возможности полностью рассуждения персонажей – анализом их чувств и переживаний… Любые рассуждения, особенно в наше чудовищно, небывало лживо-цинично-болтливое время, неизбежно воспринимаются едва ли не с заведомым духом противоречия… Рассуждать можно практически бесчувственно».
Были на осенней выставке наших художников. Несколько удивил Ким Шихов своим «религиозным» триптихом. Уж вроде бы совсем не его тема, а тут три довольно больших полотна – слева Серафим Саровский на камне (памятник Вячеслава Клыкова, установленный в Сарове), в центре храм, справа православный крест с молящейся (внутри себя – так по образу). Написано, по сравнению с прошлыми работами Кима Ивановича, в суровых, тёмных тонах. Заставляет задуматься.
Володя Занога показал новую большую картину «На Белом» (море). Практически автопортрет. Опять яхта, парус на первом плане, выглядывающий от штурвала капитан… Я не думаю, что в этой работе всё удачно. Она оставляет скучноватое впечатление.
Насторожили пейзажи Маши Заноги. Её этюды всё больше становятся похожи на работы отца. Этого не хотелось бы. Тут главное даже не в неком повторе, сворачивании на уже пройденный путь, а в потере той индивидуальной энергии, что присуща её живописи… Ну, может быть, всё и обойдётся.
Виктор Пурихов выставил новую скульптурную композицию «На берегу Днепра». Два всадника в кольчугах, с копьями. Вот бы такой памятник поставить у Зачатьевской башни вместо (какой уж десяток раз) повторенного памятника Петру I. Высказал всё это Виктору Ивановичу, да напомнил, как он здорово однажды играл на гармошке у себя в мастерской. Пурихов подтвердил, что у него и сейчас гармошка есть. Та, что была в мастерской, после затопления погибла. Но осталась «домашняя». Можно встретиться там же, в мастерской, и вновь поиграть.
Традиционно после выставки своей компанией отправились в мастерские Евгения Юсова – Альберта Данилина. Жаль, что на выставку так и не пришли Мидов с Виктором Тырдановым. Николай Павлович звонил, приглашал, хотел о чём-то поговорить. И вот, как видно, сам не смог.
Из мастерской с Ириной пешком дошли до дома. В начале осени вечерний город замечателен.
Утром в поликлинике смотрел в окно – стоя в коридоре на 4-м этаже. В небе летела белая птица (чайка или голубь – далеко, не разобрал), а за ней следом (совсем близко) чёрная ворона. Птицы летели как-то не торопясь, но чёрная ворона, повторяя все повороты белой птицы, неотступно, преследуя, следовала за ней. Будто выжидала…
И я у окна в ожидании – что скажет врач…