Вырастаю как древо в ряду.
Я не стану лишь пристально ждавшей,
Ты же знаешь, я тоже иду
В этом горьком апрелевском марше.
Знаю, смотришь и ты, но куда?
Столько праведней, звонче и шире!
Там, где я не оставлю следа,
Твоё имя затеплится в Мире.
Прогорю для тебя я дотла.
Береста так надрывна и хрустка!..
Может, кровь оттого и светла,
Что сливается сербская с русской?..
Как люблю я две птицы бровей!
Нет, отдать своё сердце не поздно,
Для того чтобы в этой траве
Загорелись и русские звёзды.
ЧТО СПРАШИВАЕТ ТИШИНА?
Срываясь с неба, тишина
Молчит и молит о спасеньи.
В своём молчании она
Кричит, как дети в карусели.
Что спрашивает тишина?
Какую истину и милость?
Лишь детским пальчиком она
К губам прижалась и приснилась,
Приснилась плачущим хлебам,
Что шелестят в полях бессильно,
Приснилась высохшим губам,
Целующим следы России.
Вот время бесится в часах,
Сходя с ума, болея, хмурясь,
И ось, как жёлтая оса,
Сбиваясь с курса, пошатнулась.
Не песни лебединый пух,
Но дикое многоголосье
С ума, с пути, на ложный путь
Иванов сводит, словно оси.
Кровавый кружит в небе пух,
Кричат подстреленные гуси...
В последний, дерзкий, страшный круг
Взлетает карусель над Русью...
ВИШНИ
Прекрасны в одеяниях резных,
Слегка горчат мне вишни и алеют.
От этой важной, царственной весны
Ресницы, намокая, тяжелеют.
От самого короткого стиха
Забьётся сердце и пробьётся корень.
Звончее, чем стихи, растёт ольха
С приветливой и бархатной рукою.
Назвать себя – не нужно много слов,
Отечеством и отчеством не дрогну.
Мой дед, Иван тамбовский, Колмыков,
На эту чернозёмную дорогу
Как лист вишневый, снова упадёт
И станет изумрудною травою,
Здесь маленькая девочка растёт
С пытливою и русой головою...
Но отчего-то снова мне горчит,
Как первая алеющая завязь...
А сердце то заплачет, то молчит,
Весенними абзацами терзаясь...
В ЭТУ ЗЕМЛЮ
В эту землю кротко отцветаю
Лепестком воскресшей тишины.
Если ждать тебя, то как с войны.
В вишнях сад, и плачется, как в мае.
Вербы слов боятся содрогнуться,
Мир натянут трепетно, как лук.
Я боюсь теперь других разлук,
Из которых можно не вернуться.
Странная родная сторона,
Бедное, надколотое блюдце,
Так хочу теперь к тебе пригнуться,
Милостью оставив семена.
Мир, как слёзы детские, правдив,
А другие разве столько значат?..
Сын родится – Родина заплачет,
Никуда ещё не проводив.
БРАТУ
Хорошо, что с сердцем я не в ссоре,
Сердцу – биться, строчкам этим – быть.
Посмотри, как корчится цикорий,
Не умея горечь разделить.
Сколько лет прошло –десятилетий,
Сколько ветер обломал ветвей,
Сколько горьких высохло соцветий,
Сколько мы нахмурили бровей!
Гаснет тропка в травах, словно свечка,
Всё успело стихнуть и остыть.
Посмотри, как обмелела речка,
Что боялись мы не переплыть...
* * *
Словно в оберег в тебя я верю,
Отведи, пожалуйста, беду.
Я в ответ тебя на старый берег
Тайною дорогой отведу.
Слышишь, речка плачет безутешно,
Берег речку за руку берёт...
Молчаливо, трепетно и нежно
Небо пеленает птиц в полёт.
Смотрит дом глазами старых окон,
Он простил, что здесь я не живу.
Шелестя печальною осокой,
Луны яблок падают в траву.
Та трава колола в детстве пятки,
Видишь, память на моей щеке?
От того кувшинки, как лампадки,
Обо мне зажгутся на реке...
Загадаем трепетно и кротко
Привести на берег сыновей...
И до слёз меня тревожат лодки
Колыбельной нежностью своей.
РАЗГОВОР
Наш разговор боимся мы начать,
Чтоб слов и звёзд не потревожить ясность,
А названная деревом свеча
И пламенеет, и боится гаснуть.
Ты знаешь, пусть я вслух и не молюсь,
Но я всегда лишь об одном просила,
Я и сейчас прошу: верни мне Русь,
Упругое хождение по сини.
Как ветку, память тихо покачну,
О возвращеньи помолюсь я небу...
Мне кажется, когда я прилечу,
Ты поднесёшь гнездо мне вместо хлеба.
Туман там будет серый, как висок,
Но я искать не буду откровений.
Ты помнишь, как он был тогда высок,
Наш тайный домик в зарослях сирени?..
ДОМ
Подорожник – как сон, изумруд лягушат,
Полусонные лодки в осоке шуршат.
Старый дом пережил и рожденье, и смерть.
Он без окон, как старец, как бедный слепец.
Но лет тридцать, ты помнишь, конечно, тогда
По колено была нам в болоте вода.
Словно в сказке – герои её дураки –
Покорялись как царства им все чердаки.
Посмотри, в небо, словно ковёр-самолёт,
Колыбель улетела в последний полёт
Или древней ладьёй уплыла по реке,
Лишь осталось кольцо от неё в потолке.
Но ни с неба, ни с берега нету вестей,
Дом наш старый давно не встречает гостей.
Он остался в том мире, где память живёт,
Я, проснувшись сегодня, услышу его
И заплачу, что нет под ногами земли,
Где подсолнухи ярче, чем солнце, цвели...
Как кукушка в малине, под первой звездой,
Нас пристроила жизнь в неродное гнездо.
