А.А. Толстая была старше Л.Н. Толстого на 11 лет, их переписка длилась 47 лет и включала в себя 119 писем Льва Толстого и 66 ответов А.А. Толстой.
Видимо, под влиянием рассказов тётушки 29 октября 1857 года появилась запись в дневнике писателя: «История Перовского».
В 1860-е годы врачи посоветовали Л.Н. Толстому съездить полечиться кумысом, и писатель выбрал для поездки заволжские степи на границе Самарской и Оренбургской губерний.
В первую свою поездку писатель, живя в башкирском селе Каралык, побывал в Уральске у своего приятеля Столыпина, бывшего в то время уральским казачьим атаманом.
Отношение Л.Н. Толстого к заволжскому краю довольно ярко отражено в письме писателя А.А. Фету из Каралыка, написанном в июле 1871 года: «…Если бы начать описывать, то я исписал бы 100 листов, описывая здешний край и мои занятия. Читаю и Геродота, который с подробностью и большой верностью описывает тех самых… скифов, среди которых я живу…
Жара третий день стоит страшная. В кибитке накалено, как на полке, но мне это приятно. Край здесь прекрасный, по своему возрасту только что выходящий из девственности, по богатству, здоровью и в особенности по простоте и неиспорченности народа…»1 (т. 62, с. 256).
О значимости этого края для него Л.Н. Толстой напишет тому же Фету через несколько лет (в августе 1875 года): «К чему занесла меня туда (в Самару) судьба – не знаю; но знаю, что я слушал речи в английском парламенте (ведь это считается очень важным), и мне скучно и ничтожно было, но что там – мухи, нечистота, мужики, башкирцы, а я с напряжённым уважением, страхом проглядеть, вслушиваюсь, вглядываюсь и чувствую, что всё это очень важно…»¹ (т. 62, с. 199).
Оренбургские и уральские впечатления писателя отразились не только в письмах, дневниковых записях, но и в его творчестве, например, в рассказе «За что?» Героями произведения являются реальные люди, о судьбе которых писатель узнал при чтении книги С.В. Максимова «Сибирь и каторга». Винцентий Мигурский – главный герой рассказа Толстого (писатель оставил своему герою фамилию реального лица). Он польский революционер, сосланный за революционную деятельность в Оренбургский край. Жизнь в Уральске оказалась трудной для Мигурского и его жены, которая после смерти детей решила устроить побег своему мужу, вывезя его в ящике, где якобы находились останки детей.
В Оренбургском государственном архиве сохранилось найденное краеведом Л.Н. Большаковым² дело о Мигурском (о нём Л.Н. Толстой, очевидно, не знал) под названием «О скрывшемся из Уральска рядовом 1-го линейного Оренбургского батальона из поляков Винцентии Мигурском, оставившем г. полковнику Кожевникову письмо, в котором объявил намерение утопиться, о поимке Мигурского и производстве по высочайшему повелению следствия» (ГАОО. Ф. 6, оп. 5-6, ед.хр. 11604), в которое входят паспорт политического ссыльного, формулярный список, описание примет, депеши, справки разного характера, письмо оренбургскому губернатору жены Мигурского Альбины, ответ на него губернатора В.А. Перовского и др.
Личность В.А. Перовского волновала воображение Л. Толстого, о чём свидетельствует переписка писателя с тётушкой А.А. Толстой. В письме к ней от 3 января 1878 года Л.Н. Толстой пишет: «Вот сейчас вспомнил, что ваше письмо ко мне, кроме внутреннего, сердечного смысла, который оно имеет для меня, есть, может быть, и один из тех толчков, про которые я сейчас говорил. У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время – Перовского. Теперь я привёз из Москвы целую кучу матерьялов для этого. Я сам не знаю, возможно ли описывать В.А. Пер(овского) и, если бы и было возможно, стал ли бы я описывать его; но всё, что касается его, мне ужасно интересно, и должен вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично. Что бы сказали вы и его родные? Не дадите ли вы и его родные мне бумаг, писем с уверенностью, что никто, кроме меня, их читать не будет, что я их возвращу, не переписывая, и ничего из них не помещу. Но хотелось бы поглубже заглянуть ему в душу»¹ (т. 62, с. 371–372).
В следующем январском письме Толстой писал тётушке: «Очень, очень благодарен за ваше обещание дать мне сведения о Перовском… Буду ждать. Перовского личность вы совершенно верно определяете – agrandstraits, таким и я представляю себе; и такая фигура – одна наполняющая картину; биография его была бы груба, но с другими противоположными ему, тонкими, мягкой работы, нежными характерами, как Жуковский даже, которого вы, кажется, хорошо знали, и с другими, и главное – с декабристами, эта крупная фигура, составляющая тень к Ник. Павл., самой крупной agrandstraits фигуре, выражает вполне то время. Я теперь весь погружён в чтение из времён 20-х годов и не могу вам выразить то наслаждение, которое я испытываю, воображая себе это время»¹ (т. 62, с. 383).
Известны воспоминания одно время жившего в Оренбурге писателя И.Н. Захарьина-Якунина о встрече с Л.Н. Толстым, прочитавшим его книгу о Хивинском походе, и беседе их о В.А. Перовском.
Имя В.А. Перовского было широко известно в России XIX века. Он был крупным государственным деятелем (более пятнадцати лет управлял огромным Оренбургским краем), выдающимся военачальником (под его командованием было организовано два военных похода в Среднюю Азию – Хивинский и Кокандский, начался процесс присоединения Средней Азии к России). Будучи неординарной личностью, к тому же обладавшей определённым литературным талантом, он привлекал к себе внимание многих писателей как своей эпохи, так и последующих. Родной брат А.А. Перовского (Антония Погорельского), В.А. Перовский был близким другом поэта В.А. Жуковского, приятелем А.С. Пушкина, В.Ф. Одоевского, был в дружеских отношениях с В.И. Далем (который в Оренбурге состоял при нём чиновником особых поручений); М.Ю. Лермонтов собирался участвовать в Хивинском походе Перовского, для Н.В. Гоголя важно было мнение Перовского о его книге «Выбранные места из переписки с друзьями».
К сожалению, роман о Перовском не был написан. Сохранилось лишь два отрывка из неоконченного произведения, в которых В.А. Перовский выведен под именем Щетинина. В примечаниях к 17 тому ПСС Л.Н. Толстого дано следующее разъяснение: «Есть основание считать, что прототипом Фёдора Щетинина в повести Толстого является гр. Василий Алексеевич Перовский (1794  – 1857), бывший оренбургским и самарским генерал-губернатором… Фамилия главного действующего лица начатой повести Толстого может быть объяснена двояко: возможно предположить, что Толстой трансформировал фамилию Перовского на основании ассоциации слов: перо – щетина, таким образом Перовский превратился в Щетинина (аналогично у Толстого – из «Ясная Поляна» – «Лысые Горы»; нельзя также игнорировать того обстоятельства, что Толстой в своих исторических писаниях обращал взор к своим предкам, а прабабкой Толстого была Щетинина»¹ (т. 17, с. 690).
В отрывках явно передано внешнее сходство героя и прототипа (красивое бледное лицо, курчавые усы и т.п.), отдельные факты биографии: Перовский, как и Щетинин, был участником русско-турецкой войны, принимал участие во взятии Варны, был ранен в левую сторону груди и др. Вот как характеризует своего героя писатель: «Имя Фёдора Щетинина знало всё войско, знала и Россия, когда читала дневник войны… Фёдор Щетинин был генерал-майор с золотою саблей и тремя чинами, Владимиром с мечом и звездой, которым он не гордился, и Георгием за взятие батареи, которым он гордился…»¹ (т. 17, с. 691).
Материалы, присланные А.А. Толстой Л.Н. Толстому о Перовском, явно были использованы писателем и в романе-эпопее «Война и мир».
Известно, например, что писатель при описании Пьера Безухова в плену обращался к запискам Перовского, находившегося в плену у французов. Незаконченные воспоминания В.А. Перовского о пребывании во французском плену впервые были напечатаны П.И. Бартеневым в 1865 году в журнале «Русский архив» под заглавием «Из записок покойного графа Василия Алексеевича Перовского». Издатель писал: «За сообщение этих отрывков и дозволение их напечатать мы обязаны признательностью брату автора – графу Борису Алексеевичу Перовскому».
Второй раз воспоминания В.А. Перовского опубликовал И.Н. Захарьин-Якунин в 1901 году; он сообщил, что описание плена у французов В.А. Перовского «печатается с рукописи, исправленной рукою В.А. Жуковского». Очевидно, что Л.Н. Толстой в своей работе над романом «Война и мир» мог использовать бартеневский вариант.
При сопоставлении текстов «Записок» и романа Толстого можно увидеть явную опору писателя на факты, приведённые Перовским. Вот отрывок из «Записок», который можно соотнести с эпизодом романа о расстреле пленных: «…Вдруг в нескольких шагах позади нас раздался ружейный выстрел, на который не обратил я сначала внимания, думая, что причиной тому неосторожность какого-нибудь конвойного солдата. Вслед за выстрелом подошёл к офицеру унтер-офицер и донёс, что пристрелил одного из пленных, и возвратился на своё место. Я не верил ушам своим и просил офицера объяснить мне слышанное мною…»³ (с. 47).
Страницы романа Толстого, рассказывающие о сложных отношениях незаконнорождённого Пьера Безухова с отцом, сцена встречи Пьера, находящегося у постели умирающего отца, с родственниками, их (родственников) борьба за «портфель» (наследство), тоже скорее всего восходят к «бумагам Перовского», из которых писатель мог почерпнуть сведения о сложных отношениях законных детей А.К. Разумовского и его незаконных – Перовских. Доказательством этого может служить одно из писем В.А. Перовского В.А. Жуковскому, в котором сообщается о кончине А.К. Разумовского и рассказывается о поездке к умирающему отцу родного брата Василия Алексеевича – Алексея (писателя Антония Погорельского). В этом же письме подробно говорится о недружелюбном отношении законных детей А.К. Разумовского, боявшихся за наследство, к А.А. Перовскому, приехавшему к больному отцу, и о достойном поведении незаконных детей – Перовских, – их отказе от наследства.
Следует отметить, что бумаги Перовского Л.Н. Толстым были использованы не только для создания образа Пьера Безухова, к ним писатель, видимо, обращался и во время работы над образом Андрея Болконского (например, при написании эпизодов ранения героя). В нескольких письмах В.А. Перовского В.А. Жуковскому рассказывается о ранении Василия Алексеевича, правда, не во время войны 1812 года, а во время русско-турецкой войны под Варной в 1828 году. Вот отрывок из письма: «…Я ранен и потому пишу тебе, а то, быть может, ещё бы обождал… мне досталась пуля в правую сторону груди, а вышла в спину; теперь предстоит вопрос: ежели пуля задела лёгкое, то рана плохая, вероятно смертельная, ежели нет, то обойдётся без больших хлопот; я с своей стороны довольно спокоен, дело своё сделал: в том есть свидетели. Страдания мои гораздо меньшие, чем я ожидал; не хотелось бы только умереть, не свидевшись с душевными родными, а то, право, жаловаться не на что…» (Варна, от 4 сентября 1828 г.)³ (с. 112–113).
В письме от 17 сентября уже из Одессы В.А. Перовский пишет: «Извини меня, Василий, я напугал тебя даром, я ранен совсем не опасно; рана значительная, но счастливая, пуля взяла направление, не тронув лёгкого или коснувшись его только слегка; я совершенно не страдаю и скоро вылечусь… Притом я и не досадую на рану, если суждено мне быть раненым, то лучше так, чем иначе: в грудь, aboutportant. И увидел я тут, что любим начальниками, товарищами и всего лучше солдатами. Государь оказал мне участие и милости необыкновенные, каждый день навещал меня, благодарил искренно за мою службу…»³ (с. 113).
Есть «оренбургский прототип» и в романе Л.Н. Толстого «Воскресение». Литературовед Н.К. Гудзий в комментариях к роману «Воскресение»1 (т. 33, с. 374) писал, что фигура Набатова, чьим прототипом является Лазарев, возникла в четвёртой редакции романа. Проблеме Набатов-Лазарев посвятил статью оренбургский краевед Л. Большаков⁴.
Сын писателя Сергей в книге воспоминаний «Очерки былого» рассказал о встречах отца в 1883 году с оренбуржцем Лазаревым и отметил: «Отец впоследствии вспомнил о нём, когда писал «Воскресение». На Лазарева похож Набатов». С.Л. Толстой в своих очерках описывает внешность Лазарева и приводит некоторые биографические данные: «Всего на нашем и бибиковском хуторе жило почти тридцать человек. Из них особенно заинтересовал отца и меня Егор Егорович Лазарев. Это был мускулистый, белокурый, бодрый, весёлый крепыш среднего роста, двадцати восьми лет, с открытым лицом. В его разговоре сказывалось его крестьянское происхождение: он пересыпал свою речь народными выражениями. Из седьмого класса гимназии он был исключён и арестован, просидел два с половиной года в доме предварительного заключения, в 1879 году судился по процессу 193-х, был оправдан, после чего был взят на военную службу и отправлен сперва в Уральск, а затем в Карск. Там он, будучи первое время рядовым, а потом унтер-офицером, продолжал вести пропаганду не только среди солдат, но и среди офицеров. Окончив службу, он вернулся в свою родную Грачёвку, где крестьянствовал вместе с матерью и братом, прирабатывал в качестве частного поверенного при бузулукском съезде мировых судей. В этот период его жизни мы и познакомились с ним»⁵ (с. 131).
Для Толстого стали значимыми и встречи с оренбуржцем Лазаревым в 1884 году в Москве, в Бутырской тюрьме. Приезжавшая к сыну мать Лазарева останавливалась в Москве в доме Толстого по приглашению последнего... Сын писателя, Сергей, считал, что сцены, виденные Л.Н. Толстым в Бутырской тюрьме, «впоследствии описаны им в «Воскресении». Е. Лазарев писал в своих воспоминаниях: «Свидания нам давали в общем зале, где одновременно происходили свидания других заключённых с их родными и знакомыми. Лев Николаевич внимательно рассматривал всех присутствующих и расспрашивал меня обо всех»⁶ (с.91)
Дальнейшая жизнь Е.Е. Лазарева сложилась так: после тюрьмы – ссылка, затем самарская тюрьма, снова ссылка в Сибирь. В 1890 году Лазарев уехал в Америку. В 1893-м в Чикаго на Всемирной выставке он познакомился с В.Г. Короленко и сыграл определённую роль в создании писателем произведения «Без языка». В 1907 году Лазарев вернулся в Россию, был депутатом Учредительного Собрания. В 1919 году он эмигрировал, жил в Праге, где и умер в 1937-м.
Переписка Е.Е. Лазарева с Л.Н. Толстым продолжалась до 1908 года.
О своих встречах с писателем Лазарев оставил воспоминания.
Поездки Л.Н. Толстого в заволжские степи, расположенные на границе теперешнего Курманаевского района и Самарской области, встречи с людьми этих мест дали писателю богатейший материал для осуществления творческих планов.

Примечания:

1. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Юбилейн. изд.: В 90 т.– М., 1928 – 1958
2. Большаков Л. Дело № 11604 // Большаков Л. Лев Толстой (поиски и находки). – Челябинск, 1964
3. Вертоусова Е.Г., Матвиевская Г.П., Прокофьева А.Г. Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский. – Оренбург, 1999
4. Большаков Л. Набатов из «Воскресения» // Большаков Л. Ваш друг Лев Толстой. – Челябинск, 1978
5. Толстой С.Л. Очерки былого. – М., 1956
6. Прокофьева А.Г. Оренбургский край в произведениях русских писателей. – II часть – Оренбург: изд. ОГПИ, 1993