В Твой дом войду, в окне увижу Сад.
Стыдиться буду за босые ноги,
За весь в пыли заплатанный наряд,
Уместный разве для земной дороги.
Без багажа предстану, налегке
Перед Светлейшим и
Пречистым ликом.
Измятый лист, зажатый в кулаке,
И тот отдам безропотно и тихо.
Просить не смея, слово обреку
В горячий сок в Саду созревшей вишни.
Один глоток, Господь, одну строку,
Оставь как память о суетной жизни.
НА БЕЛОМ БЕРЕГУ
Стоит мой дом на белом берегу,
Стоит мой дом на берегу высоком.
Его покой как прежде берегут
Сирени белые у молчаливых окон.
А рядом луг на белом берегу –
Слегка горчит полынь хмельные травы.
Конь в белых яблоках пасётся на лугу,
Такой ретивый – не найти управы.
Укроет берег на заре туман,
Конь молодой собъёт копытом росы.
А после ветер, что шальной цыган,
Уложит гриву шёлковую в косы.
Стоит мой дом на белом берегу.
Дымком с дороги гостя привечает.
Дом от сирени белой, как в снегу.
Конь белогривый за версту встречает...
ОДНАЖДЫ В РОССИИ
Однажды в России, в России однажды,
В стране, где мессия едва ли не каждый,
В стране, где полгода снега да снега,
Где в белых туманах мои берега
Случилось поэту на свет появиться.
И свету служить, невзирая на лица.
Да что там, на лица – не те времена,
Когда на земле правит бал сатана.
Поэт, как ведётся, был беден, но честен.
Дорогой добра шёл с Россией он вместе.
О нём после скажут: «Душою богат»,
Но после… трибуны взорвёт демократ.
Сейчас, когда Родины рваная рана,
Как красная тряпка, для Евромайданов,
И на дух не терпят уже русский дух,
От фейка и глянца эфир весь протух,
Собрались на поле великом и бранном
Сыны тех Петров, Николаев, Иванов.
Тех ратных героев, кому нет числа,
За кем только правда святая была.
Сражался с врагом и наш старый знакомый,
Идущий за правду и правдой ведомый –
Он вместе со всеми верста за верстой
Держал, не колеблясь, редеющий строй.
Что дальше? Оставлю вопрос без ответа.
Балладу закончу строфою поэта,
Которая пулей пробита шальной,
Которую взял в небеса он с собой…
«Однажды в России, в России однажды,
В стране, где мессия едва ли не каждый,
В стране, где полгода снега да снега,
Где в белых туманах мои берега…»
ИЗ «ОРЕНБУРГСКОЙ ТЕТРАДИ»
В сирени сад и соловей заврался:
Ночь напролёт голосит о любви.
Ещё чудак на удочку попался
Весны, что скажет завтра – «се ля ви».
Уйдёт к поэту в скромную однушку.
Босая, в ночь за ласками уйдёт.
Не знает бестия, а может быть простушка,
Ему Весна не баба, лишь джекпот.
Состарится на кухне Дульсинеей,
Джульеттой, Лорелеей наконец.
А ведь могла, как я, пускай с плебеем,
Разок другой сходить и под венец,
Детей рожать, от счастья задыхаясь
Шептать «люблю»! И всё, как у людей.
…Кого я уговариваю, каюсь,
Соври ещё, дружище соловей!
ЗАПОЗДАЛОЕ СЧАСТЬЕ
Дай мне руки, я их обогрею.
К ним прижавшись горячей щекой,
Охмелею тобой, осмелею,
Не смогу надышаться тобой.
Прошепчу над тобой обереги,
Чтоб в чужой стороне не пропал.
В сумасшедшем неистовом беге
От завистливых глаз не упал.
Да и мне в суете бесконечной
Так легко оступиться и – в грусть,
Да пропасть безвозвратно, навечно…
Дай мне руки – и я удержусь.
Я слова «не смогу», «не сумею» –
Сброшу под ноги, словно старьё.
Дай мне руки, я их обогрею,
Запоздалое счастье моё.
* * *
Ожиданием долгим недели,
Через дом мой прошли, как дожди.
Держит время тебя в чёрном теле,
А в таёжном краю свиристели,
О любви раскричались, поди.
Ты сейчас в одиночестве гордом
По далёким дрейфуешь мирам.
Подожду, если Богу угодно…
Но закончу победным аккордом:
Я тебя никому не отдам!
* * *
Столько лет я живу наугад,
Безнадёжно влюблённая в жизнь.
То малиновый звон, то набат…
То судьба умоляет «Держись!...»
Мне на райские кущи порой
Не хватает ни зла, ни белил.
А смывает водой дождевой
То, на что не жалела чернил.
И заранее зная ответ,
Не полжизни потратила – всю –
На сомнительный памяти след –
Рядовой оставаться в строю.
О ЛЮБВИ
В родных пенатах тишь да благодать,
Лишь небеса как будто стали строже.
Жасмин снежит и обнажает стать,
А в душу лезут мысли о Серёже.
Презревший тень полуденный зенит
Глубоким вдохом измеряет небо,
Но мой клубок из жалящих обид
Не по зубам вселенскому плацебо.
За вдохом вдох спускаюсь не спеша
В обитель, где не лицемерит слово.
Эх, сколько позабыть должна душа,
Чтобы во мне ей поселиться снова?!…
На горизонте горнем Аркаим,
А вот с земными видами всё тоже:
В окне благоухающий жасмин
Заезженной пластинкой о Серёже…
* * *
Пусть, как Иерихон, гремит Парнас,
И щёки раздувает, как Везувий,
От склочных баб и любопытных глаз
Тебя в село сегодня увезу я!
От суеты схоронимся в глуши
В бревенчатой избе под сенью сада –
Убежище земное для души
И телесам желанная отрада.
Здесь паучок, влюблённый в тишину,
Сплетёт гамак под вишнями в полнеба.
И мы с тобой останемся в плену
У личного сентябрьского Эдема.
А как развяжет вечер под окном
Нехитрый узелок со звёздной пылью,
Крылатый конь горячим скакуном
Возьмёт строку, слегка расправив крылья.
Пусть, как Иерихон, гремит Парнас,
И щёки раздувает, как Везувий,
От склочных баб и любопытных глаз
Тебя в село сегодня увезу я!
