Каждое слово – сигнал для мозга,
Ловкий подкожный sos,
И вот вы пьяные в стельку,
Свои в доску
Истерично ржёте до слёз.
А назавтра ты обнаружишь,
Что кто-то в тебе пророс.
Серьёзно
Дал ростки, пустил тонкие корни,
Запутался вокруг твоей хрупкой оси.
Ты скажешь, что всё это очень спорно,
И прыгнешь к нему в такси.
Тебе будет его всё время мало,
Доза будет расти,
А потом он скажет «прости»
Или не скажет…
Ты сразу мелом,
Затем сажей,
Аморфным телом
Тлеть будешь заживо.
Бывало с каждым.
Главное, выдернуть корни,
Не повредив оси.
Ты меня слышишь?
А вот и такси.
БЕГИ, ФОРЕСТ
просто ты однажды вовремя не ушла
и теперь бежишь, чёртов форестгамп.
будто бы внезапный сигнальный залп –
удирай, малышка, здесь дрянь-дела.
и срываясь дичью
(нет времени объяснять ничего личного –
проблема во мне),
головой чтоб биться, губы кусать
в ненавистной выцветшей тишине,
и по кругу плёнку
искать подвох,
что на этот раз повлекло побег.
объясни ребёнку,
забытый бог,
чем он насолил-то опять тебе?
только бога нет,
а есть рефлекс
бешено срываться,
когда в твой мир
проникает больше,
чем просто секс.
в страхе превратиться в убогий тир,
где мишень пульсирует и кровит,
вывернута красным, прибита острым,
принимает выстрелы, как магнит.
вот тогда уже
соскочить
не просто.
ОЧЕРЕДНАЯ
От этих тел
От этих мерзких душ,
Всю грязь с которых вряд ли смоет душ,
Бегу,
Бегу.
Оркестр,
Играй мне туш,
Я буду петь очередную чушь
Про то, как больно,
Если по щеке,
Про то, как больше
Никогда ни с кем,
Про то,
Что небо –
Выжженное дно,
А жизнь пошлей,
Бездарней,
Чем кино.
И я гляжу её сквозь линзы мутных глаз,
Вдыхая дней угарных едкий газ.
НЕ ПОКЕР
Знаешь,
я ведь по тебе уже откричалась,
отметалась
так,
что и остальным досталось.
у меня теперь напрочь отсутствует жалость
и совести
самая малость.
ты стоишь,
глазами ешь,
сладенький,
как топалов из smash
(меня всегда от него тошнило),
я даже не пытаюсь казаться милой.
слева огромная брешь,
глубокая,
как могила,
с убогой табличкой
«любила»,
а в рукаве рояль-флеш,
который я так и не вскрыла.
ЖЕЛЕЗЯКИ
чё-то у меня не получается «как у всех нормальных»,
не получается «чтобы хорошо» то ли трудный возраст до сих
пор не прошёл,
затянулся прямо уж нереально
и не то, чтобы мне звёзды нужны какие-то с неба
«золото-брильянты» – не про меня тоже,
я просто хочу слышать чьи-то шаги в прихожей,
и в сотый раз просить сбегать за хлебом,
разогревая обед /ужин/ аппетит в целом,
открывая вино (заодно душу),
говорить взахлёб и взахлёб слушать,
и чтоб белое было по-настоящему белым
чтобы сердце не страшно было наружу
но это, видимо, диагноз в истории прогрессирующей
болезни – не/успокоенность, не/
зависимось и ещё куча всяких мерзких не
железяками ноют в усталой спине
не/сгибаемой,
хоть ты тресни
я и не заметила, как дорога стала петлять серпантином,
не замедляла шаг, не сбавляла ритма.
у меня в голове то ли мантра, то ли молитва,
те кто был рядом, теперь смотрят в спину,
а я всё жду, когда железяки вынут.
ОКНА
Я не знаю, сколько ещё тепла
Утечёт сквозь пальцы, сквозь дыры глаз.
Девочка-пожар, девочка-зола,
Холодно и страшно тебе сейчас.
Мелкой дрожью пальцев танцует боль,
Ветер тушит спички – осталось две.
Ты стоишь по пояс в сухой листве,
И не в силах пошевелить собой.
Знаешь, время лечит совсем плохих –
Ты перегоришь и напишешь стих,
И оставишь где-то внутри окно
Навсегда открытым. Без всяких «но».
Оттого и холодно – Сквозняки.
Иногда достаточно лишь руки,
Чтобы заслонить и зажечь опять…
Это ты про спички?
Как знать,
Как знать.
ALTER_EGO
Ты тратишь время не на тех
И спишь не там.
Твой нарочито громкий смех
Бьёт по ушам.
Я от тебя иду к себе
За шагом шаг
Тропою вырванных побед,
Мой кровный враг,
Бесстыже смотришь мне в глаза
И бьёшь под дых.
Мне поздно пятиться назад
За нас двоих
Держу удар, держу ответ,
Держусь едва.
Мне много зим и мало лет,
Но я жива.
ОНИ
Они снова приходят –
Слышишь,
Их тяжёлые топоры
Рассекают воздух
И мой живот.
Я кричу –
Ребята, я вне игры!
Но они приходят
Из года в год.
Но они приходят из раза в раз,
Смотрят немигающей бездной глаз.
Я кричу –
Пожалуйста! Не сейчас!
И пытаюсь спрятаться под матрас.
А они хохочут – беззубы рты,
Лица их безносы и лбы круты.
Я дрожу под саваном темноты,
А они всё ищут –
Ну, где же ты?
Топчутся вслепую,
За взмахом взмах,
Сгустки алой крови на топорах.
Губы чёрной стёжкой
Сшивает страх,
Застывает ужасом на часах.
Как я не пыталась менять маршрут,
Дикое безумие,
Мерзкий спрут,
Изнутри мне шепчет:
– Они придут.
И на этот раз
Наконец
Найдут.
ПОКА НЕ ПОЗДНО
Космос, космос,
пусть он не приходит больше,
у меня от него синяки
на сердце.
Просто конец,
это страшнее смерти,
когда он целует, и я
зависаю под потолком
гелиевым шаром,
а потом
падаю на пол ничком.
Космос, знаешь,
какие у него губы
чудовищно мягкие,
отвратительно нежные,
я смотрю на них, стиснув зубы,
пытаясь предотвратить неизбежное,
машинально снимая одежду.
Пусть не приходит,
слышишь,
я не могу так себя тратить,
мир сужается до его объятий,
вся вселенная – до кровати.
Хватит!
Забери его на другой уровень,
ближе к звёздам,
пока не поздно.
Я серьёзно.
СВЕТЛЯКИ
Отпустить бы волосы, ходить босиком –
Шлёпать по тёплым лужам босой душой.
Времени мало, а мир – он такой большой –
Мне бы его за пазуху целиком.
Жили в моей ладони три светляка,
Только однажды сжалась в кулак рука,
Небо захлопнув крышкою потолка.
Жжётся в ладошке –
Значит, жива пока.
