И кто читать их будет вечером,
И, перепроверяя каждое,
В блокнотике, дождём помеченном,
Запоминая с горькой жаждою
Всё, что сегодня мне услышалось,
Столбцами слов ко тьме взыскующих…
А голуби гудят под крышею,
Примет не зная существующих.
* * *
Степь вокруг – как море в непогоду:
Ветра шум в ушах, волненье диких трав.
Жаждали акыны здесь свободу,
Брёл Чингис, смятение познав.
Где они, бродячие ватажки
Первых казаков? Метель и зной,
Вой волков вблизи улусов, бражки
Терпкий вкус, свист сабель за спиной?
И пока воинственные ханы
Уводили женщин их в полон,
Степь сама залечивала раны –
Поле битв среди ковыльных волн.
В Диком Поле ни следа от брани,
Ни могил – одна лишь пыль Времён.
Некому платить сегодня дани
Или воевать имперский трон.
Я смотрю на грозовые вспышки
На границах родины моей.
Кое-где ещё маячат вышки
Нехотя закрытых лагерей.
Боль тысячелетий словно мета
Ощутима с неба до низин.
И поёт протяжно с минарета
Недоступный глазу муэдзин...
* * *
Вот привидится невесть что в полусне –
Я опять в середине прошлого века.
Репродуктор шипит на белой стене
О кончине великого человека.
В воскресенье убрали святые Лики –
Вдруг найдёт проверяющий в них крамолу?
Поздней ночью единственной свечки блики
Освятят обряд вопреки комсомолу
И во славу пасхальному чуду…
Правда, крестиков на груди не носили.
Но сказал же Поэт, что Бог – повсюду,
А не только в углах висит в бессилье…
Во дворе расцветают белые кашки,
И на бабушкиных пяльцах – они же…
Время вышло, ни дна ему, ни поблажки.
Только странно – оно мне всё ближе, ближе…
СТЕПНЫЕ СОСНЫ
И зачем привёз мне однажды крёстный
Вместо бус росток в золотой смоле?
Мол, в подарок дали степные сосны,
Хоть и нет таковых на всей земле.
И пришлось мне, выйдя на босу ногу
В предвечерний сад с молодой травой,
Посадить в песок сию недотрогу
Да поить из чарки водой живой.
Не гналась за славой, стихи и дочки
Подрастали в соснах среди чудес,
Где шептались ночью цветы и почки,
И река Времён обтекала лес.
Он привык к невзгодам – судьба такая.
Достаётся трудно ему вода.
Но от корня к корню перетекая,
Смыслословом делится он всегда.
Вот и я на склоне плывущей Леты
Вижу, как из тьмы подползает сушь,
Как силён в поспешности – есть приметы –
Древоточец сосен и мелких душ…
ИЮЛЬ
Алёне
Гром за рекой грохочет,
В небе же благодать.
Это июль не хочет
Землю в яйцо скатать.
Это проходит Бунин
Между цветов и трав.
Это летит, бездумен,
Шмель на его рукав.
Время стоит у Леты,
Зноем звенит лазурь,
Нет ни одной приметы
Будущих гроз и бурь.
Вышит вновь васильками
Лета летящий след.
Это за облаками –
То ли звук, то ли свет…
Это июль-поэт
Заговорил стихами.
ПРОГУЛКА
Вниз, вниз с небес по переулку,
С весёлым солнечным туманом,
Где нашу летнюю прогулку,
Смеясь, не назовут романом.
Туда, где в чаще из крушины,
Из розового полусвета
Живёт предчувствием вершины
Анапест Бунина и Фета.
Где вылупится из печали,
Как из яйца, цыплёнок счастья.
Да что же птицы замолчали? –
Ты молча сжал моё запястье.
И солнце на кленовой ветке
Повисло праздной паутиной
Над шмелем в палевой розетке,
Над всей июльскою куртиной.
Как долго этот миг продлится –
И свет, и тень, и зной палящий?
Позволь мне плакать и молиться,
Привыкнуть к радости кричащей…
И всё – бежать бы без оглядки,
Забыть и день, и миг случайный,
Слова и слёзы в беспорядке
Разрыв-траве отдать печальной!
…Не смог и ливень, вероятно,
Пройдя стремглав по переулку,
Забыть ту летнюю прогулку –
Ушёл на цыпочках обратно.
* * *
Как сникала трава-мурава
Возле нашего счастья-ночлега,
Говорила: «Давай, муж, дрова,
Опасаюсь я близкого снега».
Небывалые раньше ветра
Все следы наши сдули с терраски.
Кто же знал, что назавтра, с утра
Ждать придётся другой мне опаски?
А она пробиралась к крыльцу
В девяносто уступчивом первом,
И вела к роковому концу,
И хлестала наотмашь по нервам.
Продан дом наш с тобой за гроши,
На испуг взяты сосны на горке,
И роняют на землю иголки,
Трепеща на исходе души.
Вот и всё – улетают во мглу
И лицо твоё в траурной рамке,
И засохшие лилии в банке
На терраске с мольбертом в углу.
Не стесняясь, пирует ворьё,
Опуская страну к мезозою,
И Бессмертный подмётки сорвёт,
Грохоча по брусчатке кирзою.
Одиночество схватит в полон
И сожмёт свои адские клещи…
Я в сочельник увидела сон,
Говорят, что он может быть вещим:
Божья Мать опустила лицо
Над землёй и в молитве гласила:
«Свой Покров я продену в кольцо,
Разверну – и накрою Россию…».
ПАМЯТЬ
Слышишь топот копыт
И гортанные крики?
Видишь зарево алое издалека?
За окном проплывают опять в облака
Лица близких –
Неясные, светлые блики.
А за ними летят –
Сердце вздрогнет невольно –
Молчаливые всадники ночи и зла.
Прячет звёзды в подол
предрассветная мгла,
Не успеет их встретить
Набат колокольный.
Вот один настигает уже,
Вот нагнулся...
Вскрикнешь – Господи, чудо яви!
Это генная память клокочет в крови,
Это красной луны
Вдруг зрачок содрогнулся...
И проснёшься от ужаса
В смятой постели,
Створки окон рванёшь – это бред и обман!
И увидишь – внизу распустился тюльпан,
Там, где капли кровавые ночью алели.
ПЕТЕРБУРГ
Лёсе
Осенний ветер попал впросак
Среди прохожих и птичьих драк,
И пошевеливает слегка
Кудряшкой у твоего виска.
Рисует, словно в забытом сне,
Тень Ангела на пустой стене,
Подвядший кадмий сырой травы
И возле ног – серебро Невы.
Её характер совсем не прост,
И бронзовый лев поджимает хвост,
Сквозняк сентябрьский и хмарь браня.
Темнеет быстро на склоне дня.
Не знаю, свидимся ли опять –
Река то в море плывёт, то вспять.
Валун у дома бросает в дрожь –
Вот-вот сорвётся с обрыва в дождь.
И лишь Атланты стоят во тьме,
Любовь и вечность держа в уме.
НА СМОЛЕНСКОМ КЛАДБИЩЕ
У надгробий с ангелами нет фотографий,
А порой имён – стирает буковки время.
Что два века? – Мелочь.
И читатели эпитафий
Спешат – ведь у каждого своё бремя.
Кто-то лбом прижался к стене часовни,
Слёзно молится Ксении, словно Богу.
Как та женщина, в паричке – глаза совьи,
Или та, дитя убившая в чреве…
Их много –
Колыбелек мраморных в сосновой завесе,
Со свечами, не гасимыми даже ветром,
Что несёт коровок божьих из ближнего леса
И с залива чаек хмуроватым рассветом.
И мне бы здесь присмотреть местечко заранее…
А внук тянет к храму, где крещён был в Успенье.
Запомнит ли он, как плыло солнце в тумане,
Как звучало в небе это молитвопенье –
Сонных сосен мерное шевеленье?
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Говорят, в Петербурге не выпросишь снега.
Так и есть. Но пришло Рождество. Ну а с ним
Первый снег, как любовь: он нагрянул с разбега,
И обнял, как пришедший домой пилигрим.
Город кружевом белым везде оторочен,
Словно царский кокошник надел на сверкающий лоб.
Первый снег абсолютно невинен и точен,
Он ложится, где Бог повелел. Вот сугроб
Потеплел, у снежинок весёлые лица.
Улыбнись же и ты наконец, дорогой!
Первый снег, как мальчишка, плетёт небылицы
И хрустит озорным леденцом под ногой.
Скоро выгонят, знаю, его в пустоту,
А пока он летит, ни на что не похожий.
И спешит вслед за ним неприметный прохожий,
Признающий сегодня его правоту.
ВОСКРЕСЕНЬЕ В ОРЕНБУРГЕ
От Северной Пальмиры с небом ртутным
отличен разноцветным солнцем утром,
где львы на каменных ступенях,
забытые, по очереди спят;
а ночью сходят вниз воды напиться
к реке, наказанной царицей,
где ивы замерли стыдливо,
подолы опустив свои до пят;
с ухмылкой Пугачёв таит дубину
и Азии показывает спину
чугунный Лётчик, сам ещё не зная,
что рядом подрастёт летун другой,
невиданной космической закваски,
и смотрит на прохожих без опаски
олень сарматский с мордой золотой;
в кофейнях мало мест, ты растворился,
как в чашке, раздвоился, расстроился
воскресным утром в солнце разноцветном,
в фонтанных брызгах, в аромате роз.
Плывёт Пегас над Домом у поэтов,
Пойди, поймай, сегодня нет запретов
на слог любовный, мотыльки созвучий,
и что ни скажешь, будет не всерьёз.
Уважаемая Наталья Юрьевна! Примите мои самые искренние поздравления с юбилеем! Талантливый поэт, журналист, редактор – всё многообразие своей творческой личности Вы посвятили родному Оренбуржью. Это у наших степей Вы подслушали рифмы и интонации поэтических строк. Но не только лирикой наполнены дни поэтессы Натальи Кожевниковой. Вот уже ровно десять лет Вы возглавляете литературно-художественный альманах «Гостиный Двор». Альманах выстоял в трудные годы благодаря Вашей стойкости. И в настоящее время это издание востребовано как в родном крае, так и далеко за пределами Оренбуржья. Дорогая Наталья Юрьевна! Желаю удивительных тем и неиссякаемого вдохновенья.
Министр культуры и внешних связей Оренбургской области Е.В. Шевченко,
председатель редакционного общественного совета журнала «Гостиный Дворъ».
