Смотрю из окна –
Ворона на ветке.
Она ни за что
Не слиняет на юг.
А рядом с компьютером –
Хомяк в клетке.
Он любит семечки.
И я их даю.
Он хрустит семечками,
Смотрит глазёнками,
Пытается что-то
Мне донести.
И я себя чувствую
Почти ребёнком.
И мне так нравится
Это «почти».
И мне хватает
Земли и неба,
И даже клетки
Своей судьбы.
А плохого в жизни
Ничего и не было –
Его, наверное,
И не может быть.
Какое плохое
Может длиться,
Когда, кажется,
Небо слышишь?
Когда на асфальте
Желтеют листья,
И ты, как воздухом,
Ими дышишь.
А ближе к вечеру,
Часов в восемь,
Схожу, наверное,
За коньяком.
На ветке – ворона.
Вокруг – осень.
И едим мы семечки
С хомяком!

        * * *
Мы все у жизни
В каком-то ранге.
У Бога каждый
На карандаше.
Вчера ко мне
Приходил ангел.
И мы с ним беседовали
О душе.
Жизнь ведь не прошествуешь
Тихой сапой,
Иначе Бог тебя
Создал зря.
А мне вчера приснился
Папа –
В ночь предпоследнюю
Ноября.
Он был в напряжении
Постоянном,
И было видно,
Что он устал.
А я был просто
Немного пьяным,
Поскольку что-то там
Написал.
Он всё говорил,
Говорил о чём-то –
От полнозвучья
До тишины.
А я смотрел
На его причёску,
И видел – прибавилось седины…
И вот я проснулся
В квадрате комнат:
Снаружи
Так же, как и внутри.
И я ничего,
Ничего не помню,
О чём он оттуда мне
Говорил.
Не всё понимается
Словом, взглядом.
Мир для вечности –
Не очень нов.
И сидели мы с ангелом
Просто рядом.
И водку пили
Из стаканОв.
Помянули папу,
Поговорили
О грехах,
О нашем вокруг бессилье.
Утро.
Прощаемся.
Накурили.
– Такси вызвать?
– Так я – на крыльях…

           УТРО

И день – жених,
И ночь – невеста.
И утро – колыбель всего.
И дед Арсений у подъезда:
– Вот жизнь прошла.
А для чего?

Вот жизнь прошла –
Не до веселья.
Обратный начался отсчёт.
Конечно, может, он с похмелья,
А, может, сон пришёл не тот.

В квартире, раз такое дело –
Нет больше посторонних лиц,
На сковородке
Подгорела
Яичница из двух яиц…

И мы закурим сигареты.
Седое утро.
Дым горчит.
Я просто помолчу об этом,
И дед Арсений
Помолчит –

Ведь, может, вышло и такое:
Обида принесла вину.
Он всё-таки любил и строил
И защищал свою страну,

Свою страну – совсем не малость,
Не партия в короткий блиц.
Но нет страны – она распалась.
И жизнь прошла,
И в ней осталась
Яичница из двух яиц.

                * * *

Мы рядом с вокзалом все –
Железнодорожные жители.
По ночам– перестук колёс,
И гудки в темноту ревут.
На станции Оренбург
Работают составители.
Цепляют друг к другу вагоны.
А дальше – как повезут.
На станции Оренбург
Знакомые светят лицами.
Здесь видно сразу чужих,
Такой на рельсах закон.
На станции Оренбург
Бездомные и полиция
Кормятся, как в реке.
И кормит их всех перрон.
Приходит поезд с Ташкента –
Другого пути не будет.
И все бросаются сразу,
Чтобы не ошибиться –
Бомжик с разбитым глазом,
(Надо ж помочь людям)
И полицаи тоже –
Надо ж опохмелиться.
Бомжик несет чемоданы,
Скованно и неловко,
Ему и ходить-то больно,
Но как не поймать момент.
А где-то в экипировке,
В бюджетной экипировке
Ждёт гостей из Ташкента
Мент.
Он даже уже немного
Оплыл от сытого жира,
За всё заплатить обяжет
За каждую пядь минут,
Работают составители.
И все вокруг – пассажиры.
Вот пройдём немного по жизни,
А дальше – как повезут…

              * * *

Жизнь по своим меркам
Идёт иногда с хрустом:
Умер сосед сверху.
В подъезде теперь пусто.
В подъезде теперь слишком
Тихо, стыло особо.
Стоит на площадке крышка
Гроба.
А был он всегда с нами,
Что-то там мастерил он,
Стучал, пилил вечерами,
И это меня злило.
Вечером бы потише,
А тут почти перестрелка.
Он этажом выше,
У меня с потолка – побелка…
Конечно, любой – не практик
Правильной жизни плавной,
Но был у него характер,
Скажем уж так – не славный.
Любил говорить громко,
Любил наводить порядок.
А теперь вот – лежи на кромке
Венков, могил да оградок…
Не был он монументом,
Понимал по-своему что-то,
Говорил мне: «Интеллигенту
Нужно просто больше работать.
Походить в комбезе потёртом
И не лазить по верхотуре»…
И добавил: «И я четвёрки
Получал по литературе…»
Вроде вовсе не жил он праздно,
Ходил в халате и в тапочках.
А теперь вот в подъезде грязно,
И кто-то выкрутил лампочку…
Пахнет свечами терпко,
И мне теперь не до сна –
Умер сосед сверху.
И спать не даёт
Тишина.

       ДРУЗЬЯМ

Забыть уже
Я это не смогу.
Мне этот вечер
Вспоминать не жалко.
Вот осень.
Вот костёр на берегу.
И мы вокруг костра.
У нас рыбалка.
Ещё смеяться
нам хватает сил.
Хотя вокруг
полным-полно печали.
И в озере уснули караси,
Которых
Мы сегодня не поймали.
Но хватит
Чешуи нам и хвоста
И будем выпивать мы
И смеяться.
И понимать, что детство – это там,
Где нам уже никак не оказаться.
Теперь ты, осень,
Сморщенно стара –
И нас уже немного здесь осталось.
Один погиб вот тут же, у костра,
Другого сердце мучить отказалось.
Ещё кого-то в драку занесло,
Кого-то в забугорные объятья...
Но было у костра тогда светло.
И, видит Бог,
Тогда мы были братья.
И повторится всё, как на бегу –
Как в жизни – и не шатко, и не валко:
Вот вечер.
Вот костёр на берегу…
И мы вокруг костра.
У нас рыбалка.

              * * *

Вот наконец
Стою я на меже.
И день мой
Одинок и безрассуден.
Но иногда ко мне
Приходят люди,
Которых здесь, со мною
Нет уже.
Конечно,
Это всё-таки во сне,
И там свои
Условности иные.
Но там, во сне,
Любимые, родные,
Как будто снова
Помогают мне.
Мы там живём,
Мы пьём на кухне чай,
Веранду к нашей даче
Снова строим,
И говорим,
И ссоримся порою,
Обидевшись на что-то
Невзначай.
Там свой, особый
Жизненный уклад,
Мы там готовим
Курицу на гриле.
И все мои собаки–
Те, что были,
Чуть рядом
В ожидании
Сидят.