Чтоб уют – крепкий чай и пряники,
Запах липы и тишина,
И напротив друг друга странники
У распахнутого окна
Смотрят в небо, сидят усталые,
Взявшись за руки под столом.
И смеются, как дети малые,
И не важно им, что потом.
Память
Если вытряхнуть из башки шмотки,
Шпильки, цацки, ажурные колготки,
Останется крик, похороненный заживо в глотке,
И жуткое желание нажраться водки,
Резать кожу, рассекая волокна,
Нырять в окна,
Молить Бога, захлебываясь
ядом неверия –
Даже перед собой не избежать лицемерия.
Выжигать буквы, которые не на
теле, а много глубже,
Перебирать камни, считать
мёртвые души,
Закрывать шторы, замирать под
кровать/you,
На сколько ещё меня хватит?
Я могу отрубить себе руки,
переломать ноги,
выплеснуть чёрные кляксы зрачков,
Но кто мне подскажет,
где нанять киллера
для этих проклятых снов?
Вырезала кадры, бросала
цветам в алые пасти –
Девочка-ластик
с глазами вчерашнего
счастья.
Она говорит
Она говорит: «Я счастлива!» –
С усмешкой в холодных глазах.
И прячет невольно худые запястья.
Она говорит, что он носит её на руках,
И пристально смотрит «глазами
вчерашнего счастья».
Остывшее лето знобит –
она прячется в шаль,
И смотрит часами в
начищенный неба хрусталь.
Она говорит, что сама
повернула в кювет,
И бусины слов, рассыпаясь,
стучат о паркет.
Ножи
Слишком много мужчин поселилось во мне.
Разбивают палатки, разводят костры,
Я тушу их пожары в пурпурном вине,
Только флаги их рдеют, всё так же пестры.
Я неслышно дышу, я не выдам себя.
Их бесшумные тени скользят изнутри.
Я когда-то любила всех этих ребят.
Я когда-то убила /прицельно/ на три.
У любви правил нет, тут всяк себе бог,
Но в итоге имеешь, кого заслужил…
Я хочу, чтобы ты прочитал между строк –
Слишком много мужчин во мне точат ножи.
Пари
Он меня из меня не достанет.
К чёрту ставки, давайте пари!
Он собою самим слишком занят,
Чтоб заметить меня изнутри.
Он со мною и ласков и нежен,
И глаза на меня – фонари.
Но финал всё равно неизбежен –
Он снаружи, а я – изнутри.
Комната
Одна комната
на двоих.
Один белый,
Другой – стих.
Жёлтых пятен узоры стен
Кому дом,
а кому-то плен.
Одна комната –
две души.
Кому – смерть,
а кому ушиб.
Есть окно,
есть дверной проём,
И приходят сюда вдвоём.
А уходят по одному:
Он – за дверь,
а она – к окну.
Мы умерли раньше
Мы умерли раньше, чем ты
закричала,
Вскочила с кровати,
Метнулась к распятью,
Запутавшись в скользких
шелках одеяла,
Упала.
Мы умерли раньше, чем ты
закурила,
Губами упруго хватая затяжки.
В одетой на голое тело рубашке,
Уткнувшись локтями в гнилые перила –
Застыла.
Нас как-то нелепо внезапно
не стало.
Нас было так много, нам было
так мало
Упрёков, объятий, признаний,
скандалов –
Нам вечно чего-то недоставало.
Мы умерли раньше, чем стали
чужими,
И кто-то другой смотрит вслед
мне устало.
И кто-то другой подберёт
одеяло,
И даст тебе новое глупое имя.
Взрослые
Просто мы уже взрослые
И не можем уже – до дрожи.
Меньше книжек – больше киношек,
Гладим брюки и чьих-то кошек.
А помнишь,
Помнишь,
Как мы боялись перестать верить/
мечтать/говорить глупости/
думать истины,
Ловить ртом снежинки,
кидаться листьями?
Мы боялись,
Боялись вот этой осени –
когда станем взрослыми.
