Наказав двенадцатилетнему Анатолию смотреть за младшей сестрёнкой Ниной, женщина накинула косынку, взяла по пути тяпку и направилась на бахчи. С утра день был тихий, и солнце палило нещадно, арбузы поспевали. Торопясь по короткой дороге, Акулина почувствовала боли в спине. Когда пришла на бахчи, совсем стало невмоготу, боли стали ещё сильнее, и Акулина понево-ле сползла на траву, поняла – это роды. С каждой схваткой жалела о своём опрометчивом шаге, зачем, зачем пошла? Перед глазами вставали отчётливо одна картина за другой. Вот Гурьян пришёл в их дом со сватами, и не на сестру старшую, а на неё показал пальцем. Слёзы брызнули, как же я? Я ведь ещё и гулять не ходила! Кинулась она к матушке, но батюшка повёл бровью, и решилась её судьба. Подружки и даже старшая сестра позавидова-ли ей, Гурьян молод и красив, из уральской казачьей уважаемой семьи Ни-киты Ивановича Багайдина.
Пока Никита служил на службе матушке России, ему даже приходилось охра-нять царя Николая II. Его жена Клавдия Ивановна и вся семья умерла от тифа, остался один сын Гурьян 1897 года рождения, и пришлось отцу Никите Ивановичу начинать жизнь заново, повторно завести вторую семью. Двою-родный брат Елисей Григорьевич Багайдин пожал плечами: держись, браток, жить надо! (Внуки, правнуки и праправнуки двоюродного брата Никиты Ива-новича, Елисея Григорьевича Багайдина и по сей день живут в Новосергиев-ке Первомайского района Оренбургской области, в Усть-Каменогорске, в Атырау (Гурьев), в Казахстане, Уральске, Саратове…)
Никите Ивановичу было 48 лет (1877 г. р.), а Марфе Ивановне 35 лет (1890 г. р.), когда они создали семью. Родились у них три девчушки: Мария в 1925 году, Вера в 1927-м и Люба в 1933-м. Вера Никитична Багайдина стала заслуженным педагогом, проработала много лет историком в городе Ужгород, умерла в 63 года. Умерла и её дочь Татьяна, осталась внучка Наташа… Ма-рия недолго прожила, умерла молодой. Пятьдесят лет прожила Любаша, её сын Валерий и жена Лара вырастили дочерей Алину, Надежду и родили млад-шенького Никиточку, долгожданного сына. Отставной военный Валерий и по сей день живёт с семьёй во Владикавказе.
Всего на семь лет мачеха Марфа была старше сына Никиты Гурьяна. А после революции из Уральска Никита Иванович бежал, потому что были не спокой-ные времена, их усадьба была взята под сельский совет. Большое хозяйство – стадо коров, верблюдов, лошадей и стада птиц были разграблены. А в 50-е годы они украдкой приезжали в этот город, чтобы издали посмотреть на «свою» усадьбу, где выросло не одно поколение рода. Никиту Ивановича не раз вызывали на беседу в МГБ (ему дали прозвище «белый офицер»). По ха-рактеру спокойный, уравновешенный, он до конца оставался гордым, как по-добает старообрядцам, всегда носил бороду. Умер Никита Иванович в 1944 году.
По рассказам Багайдиных, их фамилия говорит о том, что Багайдины (Богай-дины) были старообрядцы и имели духовный сан в роду – (Богом данное). В конце XIX – начале XX веков большинство Багайдиных были единоверцы и хо-дили в единоверческие храмы. Была также маленькая часть Багайдиных – старообрядцев. У старообрядцев было много разных толков – австрийская вера, дырники и прочее. Многие из них не признавали священство (священ-нослужителей) и не ходили даже в старообрядческие храмы. Были Багайдины и старостами, заменяющими священнослужителей.
На Урале (Яике) их род начался с Гаврилы Багайдо. Гавриил Иванович ро-дился в Самаре, в 1687 году, в казачьей семье. Отец и дед его были каза-ками города Самары. В 1706 году Гаврила Иванович пришёл на Яик и служил в казаках много лет (к 1723 году он прослужил 16 лет – так указано в пе-реписи).
У него были дети: Иван – родился в 1722 году, Илья – в 1731-м, ещё один сын Иван родился через 18 лет после первого, в 1740 году. Сам Гаврила Иванович умер в 1765 году.
Существует ещё одна легенда о происхождении фамилии: У Гаврилы Ивановича было прозвище «Багаидо», в переводе на русский – «пучеглазый», а дети его уже стали Багайдины – с них и пошла эта фамилия в Яицком, а потом и в Уральском казачьем войске.
Если в XVIII веке все Багайдины жили в Яицком городке, то к середине XIX века они уже проживали в Студёновском и Коловёртном хуторах, одна семья жила в Рубёженском форпосте. А к началу XX века расселились в девяти на-селённых пунктах: В Чананской станице (пос. Кушум), Рубёженской станице, Соболевской станице (пос. Колузанов), жили также в посёлках Январцево, Коловёртном, Кожехаровском, Владимирском, Савичева, ну и конечно же в самом Уральске. По неподтверждённым документами данным Багайдины жили и в Круглоозёрном. Ну а после гражданской войны разбежались уже кто куда. Сейчас география проживания потомков всех Багайдиных очень большая...
Схватки прижали Акулину к земле, перед глазами бедной женщины вставали образы умерших деток, а их было девять, и Павлушки, и Лёнички, и малышки семимесячной Валюшки… Опять потуги… и тишину разрезал детский плач мла-денца… Акулина взяла мальчика двумя руками и завернула в оторванную со-рочку. На крик малыша завернула с дороги телега с односельчанами, они и помогли разобраться с пуповиной младенца...
Так 21 августа 1940 года появился на свет наш отец – Багайдин Борис Гурьянович. С молитвами на телеге односельчан Николая и Натальи привезли домой Акулину и малыша. Сколько было удивления в глазах старшего сына Анатолия и мужа Гурьяна, встречавших их.
– Ну что ты сделала, мать? Нужны были тебе эти бахчи! – сказал Гурьян и поцеловал её в щёку, беря на руки Бориску.
– Анатолий, топим баньку, в нашем полку прибыло! – скомандовал батя.
Не было Бореньке и года, как началась Великая Отечественная война. Как и все сельчане, Гурьян был призван защищать отчизну. Плакала украдкой Аку-лина, собирая мужа на войну, вшивая в его одежду молитву «живые помощи» и образа святых. «Не реветь! – скомандовал Гурьян. – Нам не впервой вое-вать!» Обнял Гурьян Акулину, поцеловал: «Береги деток!» И тронулся эше-лон с мужиками в неизвестность…
В памяти ещё свежи воспоминания о недавней войне 1917 года, когда брат пошёл на брата, рубили, убивали друг друга. Разошлись во взглядах на жизнь отец Никита и сын Гурьян, сын принял сторону большевиков, был зна-ком и с самим Чапаевым. То красные заходили в село, то белые, и без раз-бору, кто есть кто, приходилось женщинам топить бани, обстирывать, кор-мить завшивленных, грязных, голодных вояк. Акулина была набожная женщи-на, иконки с божьими образами всегда были у неё в почётном углу. Но ко-гда очередные вояки стали собираться в наступление, кинулась Акулина к иконам, а Николы Чудотворца образ исчез… Кинулась она к солдатам, спра-шивает, кто взял? И видит её на бляшке ремня бравого вояки. Упрекнула, зачем красть-то? Это же грех! И этот бравый вояка попал под пули в пер-вом же бою…
Время стало наитяжелейшее, как для всей страны, так и для Акулины. Каж-дый день она ходила на станцию к поездам, продавала вязаные носки, ва-режки, а иногда, когда эшелон за эшелоном шли на фронт, то просто отда-вала солдатам свои вязаные вещи.
– Пусть вам помогут тёплые варежки, может, и моему Гурьяну кто-то помо-жет в тяжёлую минуту, – со слезами причитала она.
Гурьян был уже в годах, как опытный казак воевал в разведке. Лёжа сутка-ми в белорусских болотах, получил воспаление лёгких, и глубоко больного его демобилизовали в 1944 году.
Но Акулина, зная все травы и все молитвы, вылечила мужа и была счастлива с любимым.
Не хватало в хозяйстве мужских хозяйственных рук, предложили Гурьяну за-ведовать элеватором здесь же, на станции Маячная. По тем временам это была не простая, а подчас и опасная работа – командовать бабским баталь-оном, грамотно вести хозяйство. С элеватора грузили хлеб в вагоны, эше-лоны отправляли на запад, а в стране был голод, умирали люди.
Вечером поздненько постучали в дверь Багайдиных. Акулина деток младших укладывала спать, Анатолий читал книгу. Гурьян вышел в сени и задержался на несколько минут.
– Кто приходил? – спросила Акулина.
– Да Чернышиха приходила, её Иван без руки и ноги на днях приехал из госпиталя, весь контуженный, а дома есть нечего, сама знаешь, меньшую дочь неделю как схоронила от голода. Плачет, просит муки хоть с полме-шочка.
– И что ты сделал?
– Дал ей ключи от склада, но сказал, чтоб там порядок был утром.
– Что ты, Гурьян, донесут на тебя, расстреляют! – запричитала Акулина.
Гурьян обнял её за плечи и тихо шёпотом сказал:
– Что ты, мать, жалко земляков, помрут – как я людям в глаза смотреть буду? Двум смертям не бывать!
Многим семьям в то тяжёлое время, рискуя собственной жизнью, не дал Гурьян умереть. Когда уже взрослым и семейным Борис приезжал в гости к сестре Нине на станцию Маячная, люди узнавали его, «сына Гурьяна
Багайдина», и шли просто поздороваться и пожать ему руку.
Люди уважали Гурьяна Никитовича, приглашали на свои праздники, и раз с одного такого праздника Акулина пришла домой одна, не дозвалась своего Гурьяна. Это было в марте, не дойдя до дома, он упал и пролежал на под-таявшем снегу до утра. Утром с температурой вышел на работу, но к вечеру жар усилился, и воспаление лёгких повторилось. Акулина металась по зна-комым в поисках той или иной травы, но на третий день 18 марта 1947 года Гурьяна не стало. Акулина не могла простить себе, что не забрала его, не увела, не уберегла, и до последнего своего вздоха корила себя за это…
Сын Анатолий выучился на военного и в последние годы службы был назначен военным комендантом Пензы. Вырастил с женой Таисией троих замечательных деток и шестерых внуков.
Дочка Нина вышла замуж, родила и вырастила двух сыновей и дочь, всю жизнь прожила на станции Маячная. Внуки и правнуки её живут на ст. Маяч-ной, в Бугуруслане, Оренбурге.
Подрос и младший, Борис, и Акулина отвела его в школу. Проучился Боря всего шесть классов, тяжело было. Белобрысый, голубоглазый паренёк боль-ше времени уделял своим друзьям-приятелям, с ними бегал на станцию, ка-тался на крышах поездов, и выживали они, как и всё послевоенное поколе-ние – кто как мог.
Сосед предложил Акулине:
– Отдай мне Бориску пасти скот, а то совсем потеряешь парня, вон друж-ков-то его, Кольку и Юрку, милиция «таскает», добегались на станцию, шайтаны, а так и помощь дому будет!
– И то правда, – обрадовалась Акулина.
Два года парнишка пас скот, помогал Батыру по хозяйству, а заодно и язык казахский выучил. В 17 лет окончил курсы механизаторов-комбайнёров. Аку-лина всё реже и реже видела своего Бориса, а вскоре совсем потеряла из виду. В 1961 году мать подала в розыск и нашла своего сына, но не того уже Бориску, а повзрослевшего и вставшего на ноги молодого, красивого, семейного Бориса Гурьяновича в целинном совхозе «Беляевский» Оренбург-ской области.
На целину приезжали всё новые и новые люди, молодые комсомольцы из мно-гих краёв. Жили в общежитии, работали, пахали целину в две смены, но мо-лодость не давала уставать, после работы и на танцы, и в клуб. Приходи-лось по очереди идти в клуб, одни парадно-выходные штаны делились с друзьями. Потихоньку отстраивался совхоз и самые выносливые получали квартиры, обзаводились семьями и жили. Хоть Борис и окончил всего шесть классов и курсы комбайнёров, он технически грамотен и даже в одно время преподавал механизаторам в Новочеркасском СПТУ. А в 1961 году познако-мился он с Даниленко Любовью, молодой и красивой переселенкой с Украины и сыграли тихую свадьбу. А потом родились мы, Валентина, Людмила и Вик-тор. Но это уже другая история…
